Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую

Илью с Сокольником в оружейном ряду сразу узнали. С почтением кланялись знаменитому храбру самые искусные мастера. Для каждого большая честь, если выберет его меч или щит сам Илья Муравленин. Илюша едва успевал отвечать на поклоны, то и дело останавливался, чтобы перекинуться парой, слов. Где-где, а среди этих мастеров у него полно добрых друзей и знакомых. Может, и сам того он не ведал, но тут больше всего хотелось ему похвалиться сыном. И довольная улыбка освещала его лицо, когда ловил он одобрительные взгляды, которыми провожали Сокольника эти не щедрые на похвалу люди. А еще радостно было ему поведать сыну то, что хорошо знал и понимал он сам.

— Харалужный — значит кованный в жарком пламени, — объяснял Илюша, — а буесть — это закаленный на ветру. Выкует кузнец меч или наконечник копья, выхватит его из пламени и передаст уже стоящему наготове всаднику. Тот с раскаленным мечом в руках будет мчаться во весь опор, пока не остудит его в струях встречного ветра.

Выбрав, к огромной радости мастера, меч, Илья тут же на глазах у всего оружейного ряда опоясал им Сокольника. Сказал:

— Пусть будет он защитой слабым и малым!

Пока Илья с Сокольником бродили по оружейному ряду, Алёша заглянул в лавку ювелира.

Вот где глаза разбегаются. Подвисочные кольца, бусы, браслеты, пряжки, пуговицы… Серебряные и золотые, украшенные чернью, чеканкой, эмалью. Купец их нарочно выложил на алый бархат. Алёша долго что-то приглядывал и выбирал. Наконец, отобрал десяток золотых пуговиц и украшенный чернью серебряный браслет. Пуговицы — себе для кафтана. А вот для кого браслет — неизвестно. Об этом Алёша даже близким своим друзьям не рассказывал.

У прилавка с украшениями больше всего женок и девиц. Толкутся, не в силах глаз отвести, если даже и покупать не на что. Бывает, иная красавица постоит вот так, поглазеет, повздыхает и пойдет прямо из лавки ювелира в мастерскую стекольного мастера.

В глиняной мазанке, до половины врытой в землю, от большой печи, кажется, и продохнуть нельзя. Мастер и подмастерья без рубах, в одних портках, да кожаный прожженный передник прикрывает голую грудь. Дымное облако клубится под низкой кровлей.

— Тебе, красавица, какое кольцо надобно? Большое на запястье или маленькое на перст? — спросит мастер.

— На руку, — скажет девица, — синее.

— Какое прикажешь, милая, такое и отольём. Можно синее, как реченька, можно желтое, как солнышко, можно зелёное, как лист весной, можно голубое, как твои глаза.

Тут же при заказчице вынет мастер из томящегося в печи тигля вязкий, будто тесто, стекольный ком, отщипнёт от него, малый комок, быстро вытянет его жгутом, а потом ловко завернёт в кольцо прямо на руке заказчицы. Только кивнёт перед тем подмастерью. Тот подскочит с берестой в руках. Береста уже подготовлена. Лежит нарезанная ровными полосками. Мигом обернёт подмастерье белую руку девицы у запястья берестяной полоской, чтобы её расплавленным стеклом не обожгло. А мастер тут же обоймёт её стеклянным кольцом, горячим, чтобы, пока не остыло, успели друг к дружке привариться концы. Потому что у кольца, как известно, нет конца. Так и будет носить девица браслет-наручник, пока не разобьет его. А пока вот он новенький — горит и сверкает на девичьей руке не хуже, чем драгоценные каменья. Придёт девица домой, ещё и бусы поносит па шею — тоже стеклянные, очень подходящие к браслету. Выпросит у матери платок с кистями — тот, который мать по праздникам в церковь надевает. Ну вот, теперь можно и на гулянье с подругами отправляться.

До чего же весело! Колотят в бубны музыканты. Пляшут ряженые в масках. А там, где недавно работные люди ставили столбы, летают качели. На них — парень с девушкой. Раскачались. Вверх-вниз, вверх-вниз.

Ой, подруженьки, страсть-то какая! Глядеть и то дух захватывает. И как это только им не боязно!

Сквозь толпу осторожно пробирается разносчик, придерживая на голове прикрытый чистой тряпицей лоток. Под тряпицей — пироги. Только что испёк — с морковью, с горохом, с репой — и несёт горяченькие. Выбрал местечко, стал со своим лотком. Мигом окружили, расхватали.

Маковки на меду!

Орехи! Калёные орехи!

А вот пряники! Печатные пряники!

Парень с девушкой спрыгнули с качелей, пошли пряники покупать. И правда — печатные. На каждом картинка. На одном — косолапый медведь, на другом — заяц — длинные уши, на третьем — птица сирин, сама махонькая, а хвост с тележное колесо. Глядят, выбирают — который пряник взять. Выбрали с птицей сирин — она счастье приносит. Разломили пополам. Стоят и жуют. А качельная доска — свободная. Больше никто качаться не решается. И вдруг над девичьим ухом голос — ласковый такой:

— Пойдём с тобой, красавица!