Повесть о смуте годов Хэйдзи

Этот меч Нукэмару принадлежал покойному главе Сыскного ведомства Тадамори. Как-то раз он днём прилёг поспать в Икэ-доно — Павильоне у Пруда, и сквозь сон услышал, как меч, стоявший у изголовья, дважды вышел из ножен. Приоткрыв глаза, он увидел выползавшего из пруда змея длиной в три дзё[65], что собирался напасть на Тадамори. Тогда меч сам собой вышел из ножен, и змей уполз в пруд. Когда меч вернулся в ножны, змей опять выполз, и меч снова вышел из ножен. Змей скрылся в пруду и больше не появлялся. «В этом мече обитает дух!» — решил Тадамори, и назвал его Нукэмару — «Меч, выскакивающий из ножен». Киёмори, старший сын Тадамори, думал: «Не иначе, оставит мне этот меч!» — но Тадамори оставил меч Ёримори, любимому сыну от законной жены. Оттого и началась неприязнь между двумя братьями.

СВИТОК ВТОРОЙ

1 | О ТОМ, КАК ЁСИТОМО НАПАЛ НА РОКУХАРА, А ТАКЖЕ О БЕГСТВЕ НОБУЁРИ И О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ ЁРИМАСЫ

Левый конюший Ёситомо подступил к берегу реки Камо около Шестого проспекта и увидел, что люди из Рокухара в ожидании нападения разобрали мост, что был на Пятом проспекте и устроили из брёвен и досок ограду. И внутри ограды, и вне её — полным-полно воинов. Разослали людей по всем дорогам и заставам с такой вестью: «Рокухара ныне — место пребывания государя. Те, кто не явятся на помощь, будут объявлены государевыми врагами! Смотрите, не пожалейте потом!» Большие и малые отряды один за другим направлялись в Рокухара.

Нобуёри, дрожа от страха, дошёл до выхода к берегу на Шестом проспекте, увидел, что там происходит, и подумал: «Если те большие силы нас окружат, трудно будет снасти мою жизнь! Нужно бежать куда-нибудь!» Так что он двинулся по Ямамомо — улице Горного персика — на запад, потом на север по Кёкёку — Крайней столичной улице, и бежал. Конномару, оруженосец Левого конюшего, увидев это, сказал: «Извольте взглянуть — Нобуёри бежал!», на что Ёситомо отвечал: «Ничего, не бери в голову. Проку от него немного было, только путался под ногами!»

Правитель земли Хёго Минамото-но Ёримаса повёл с три согни воинов к западному берегу реки на Пятом проспекте. Акугэнда, увидев это, сказал: «Странно ведёт себя этот Ёримаса. Не иначе, сравнив наши силы и силу дома Тайра, хочет переметнуться к сильнейшему войску. Я, Ёсихира, это вижу, и свершиться этому не позволю!» — и двинулся на север по Крайней столичной улице и далее на восток по Пятому проспекту. Видевший это правитель земли Хёго подумал: «Если в Рокухара подались правители земель Идзумо и Ига, то и я к ним присоединюсь!» — а тут подскакал Акугэнда с отрядом в пятнадцать воинов под единственным флагом. «Что же это!» — испугался правитель Хёго, а Акугэнда вскричал:

— Что за подлое дело удумал правитель Хёго! Видано ли, чтоб знаменитый воин из рода Минамото проявил двоедушие? Уж теперь я тебя не упущу!

С этими словами Акугэнда взмахнул мечом и с боевым кличем бросился на врагов. Он носился на все четыре стороны света, взад и вперёд, разил врагов и здесь и там. Три сотни воинов правителя Хёго под этим натиском бежали кто куда.

Акугэнда, слегка подравшись, преследовать их не стал — не они были настоящими врагами, а направился к Левому конюшему, что укрепился на берегу Камо у Шестого проспекта, однако правитель Хёго с семью-восемью воинами увязались за ним, осыпая стрелами. Сын чиновника Судебного Ведомства Яманоути Судо, вассал Акугэнды по имени Такигути Тосицуна остановился, чтобы сразиться с ними. Тут стрела, пущенная Симокавабэ-но Сабуро-сёдзю Юкиясу из Симоса, поразила Такигути в шею и вонзилась в кость. Хоть в голове у него и помутилось, но был он воином, а потому вырвал стрелу и поник на конскую шею, из последних сил вцепившись в луку седла.

— Похоже, Такигути смертельно ранен. Не дайте врагам добить его! Пусть его голову возьмут друзья, а не враги! — приказал Акугэнда, и Камада, подозвав одного из своих воинов, распорядился:

— Не дай врагам взять голову Такигути. Иди и проверь, тяжело ли oн ранен! — и тот побежал к Такигути, прихватив алебарду-нагината. Такигути взглянул на него и спросил:

— Кто ты? Свой?

И тот отвечал:

— Точно так, я вассал господина Камада, и Господин из Камакура[66] приказал не отдавать вас в руки врага, а если рана ваша тяжёлая, то принести вашу голову. Вот я и пришёл узнать, насколько серьёзно вы ранены!

— Ранен я тяжело. Для самурая, владеющего луком и стрелами, довольно и чести служить хорошему господину. А уж заботиться о моём мёртвом теле и посылать кого-то забрать голову — это и вовсе было излишне, — сказал Такигути, проливая слёзы. — Руби скорее! — промолвил он и обессиленно свалился с коня. Отец его, младший чиновник Судебного Ведомства, сказал: