Повесть о смуте годов Хэйдзи

— Позвольте высказать, что я придумал! Ваш род[68][1]своими луками и стрелами может убедить и богов. Хоть и говорят в один голос все люди Поднебесной: «Всё к тому и шло!», но было бы стыдно перед этими Тайра — оставить ваше тело под копытами вражеских коней. Говорю я это не для того, чтобы спасти наши жизни! Пусть врагов будут десятки тысяч — лучше сразиться там, где можно пустить коней вскачь, перебить врагов и уехать в Оохара, в горы Сидзухара, а там покончить с собой. А уж если удастся вырваться, поскачем в земли Северной береговой дороги — Хокурикудо, оттуда — в Восточные земли, а в Восьми землях востока нет никого, кто не был бы вашим вассалом! Грядущие поколения осудят вас как полководца, что мог завладеть этим миром, но безрассудно расстался с жизнью! — говорил Камада, но Ёситомо всё рвался вперёд. Тогда множество воинов ухватились за уздечку, шлеи, подпруги его коня и силой увели его на запад.

3 | ПОРАЖЕНИЕ ЁСИТОМО

Воины государева войска в Рокухара закричали:

— Теперь-то вы знаете, каково нам было отступать от дворца! Что ж вы не сражаетесь? — издевались они. Но воины Ёситомо не выпускали упряжь его коня, не позволяя поворотить на врага, и увели его по Ямамомо — улице Горного персика — на запад, потом на север по Кёкёку — Крайней столичной улице. Тогда воодушевлённые победой воины Тайра, крича: «Куда вы бежите?», преследовали их и осыпали стрелами. Воин в тёмно-синем парчовом кафтане-хитатарэ, в доспехах со светло-зелёной шнуровкой, с защитной накидкой-хоро[69], восседавший на чалом коне, выехал из рядов войска Ёситомо.

— Обо мне вы наверняка наслышаны! Зовут меня Хирага-но Сиро Минамото-но Ёсинобу из земли Синано, и мне семнадцать лет от роду! Подходите же, если кто хочет со мной сразиться! — назвал он себя и принялся нападать на врагов. Видевшие это другие воины вслед за ним кричали:

— Катагири-но Кохатиро-тайфу Кагэсигэ из той же земли!

— Чиновник Судебного Ведомства Яманоути-но Судо Тосимити[70] из земли Сагами!

— Нагаи-но Сайто бэтто Санэмори из земли Мусаси! — так они называли себя и приняли бой. Сражались они, не жалея жизни, и Ёситомо смог отступить далеко.

Чиновник Судебного Ведомства Яманоути-но Судо ещё не оправился от недавней потери своего сына Такигути и решил принять смерть в бою. Ворвавшись в гущу врагов, одного за другим зарубил он троих вражеских воинов, потом отыскал себе достойного противника, схватил его и отрезал голову, и тут, не успел он распрямиться, как один из врагов подбежал и сразил его. Тогда видевший это Катагири-но Кохатиро-тайфу Кагэсигэ врезался в толпу врагов, обступивших Судо, зарубил одного из них и сражался, не глядя по сторонам. Однако же большой меч-тати его переломился надвое — не оттого ли, что пришёл конец его судьбе? — тогда он обнажил малый меч и, слегка пригнувшись, чтоб стрелы не попали в промежутки между пластинами доспеха, подбежал к врагу, которого он счёл достойным себя, и оба погибли, пронзив друг друга. Сколь печальна их участь — эти два воина, Судо и Кагэсигэ, пали, чтобы прикрыть отход Ёситомо.

Когда сражение закончилось, дома Нобуёри, поместье Ёситомо в районе Рокудзё-Хорикава, усадьба Суэдзанэ в районе Ооимикадо-Хорикава — все пять построек были преданы огню. Как раз тогда дул сильный ветер, и вместе с жилищами врагов сгорели дотла тысячи домов безвинных людей. Дым заполнил всю столицу. Рассказывают, как облака дыма поднимались от горящего дворца в Сяньяне[71]. Хоть случилось то давно и в чуждых пределах, люди знающие и поныне сокрушаются о том. Стоит ли и говорить, что все, у кого остались чувства, печалились о гибели страны при виде того, как Хэйанкё — столица Мира и Покоя — обращается в пепел и обугленные головешки!

Воины Ёситомо разбежались кто куда во время отступления, и с небольшим отрядом он прошёл с запада у подножья горы Хиэй и направился в сторону Оохара. А в месте, именуемом Ясэ, сотня и четыре-пять десятков монахов из Западной пагоды устроили засеку и поджидали их. В этом месте с одной стороны над дорогой нависал обрыв, а с другой — бурлила река. Что же делать? Сзади наседают преследующие враги, а впереди засела монашеская братия — но тут, отстреливаясь от врагов, подоспел Нагаи-но Сайто бэтто Санэмори. «Я, Санэмори, проведу вас!» — с этими словами он выехал вперёд, снял шлем, пристроив его на сгибе локтя, и склонился, держа лук под мышкой:

— Мы — всего лишь ничтожные слуги и оруженосцы; презрев стыд, бежим по разным землям, чтобы спастись. Если и возьмёте наши головы, то только впустую грех совершите, а заслуги, за которую бы причиталась награда, в том всё равно не будет! Пусть, может, и по случайности стали вы монахами, но всё-таки — не поможете ли нам, хоть и достойны мы смерти? Ведь перебьёте вы такое отребье — и что с того? Доспехи и оружие мы вам отдадим, сохраните только наши жизни! — так говорил он, и монахи ответили:

— Давайте ваши доспехи! — тут Санэмори бросил им свой шлем, и монахи начали пререкаться: