Повесть о спортивном журналисте

Большинство были людьми честными, желавшими объективно разобраться и рассказать своим читателям, как Москва готовится к Олимпийским играм 1980 года. Но были и такие, кто приехал с явно недобрыми намерениями.

Разные приехали люди...

После завтрака провели небольшое совещание.

Дуайен группы, семидесятипятилетний швед Громбек, десятилетним мальчишкой видевший еще Олимпиаду 1912 года в Стокгольме, говоривший на дюжине языков (в том числе и русском), обратился к своим коллегам с не очень любезной речью.

— Вот что, вы! Сами меня выбрали старшим. И давайте кончать ваши дурацкие капризы! Приехали в гости, так не кладите ноги на стол и не сморкайтесь в суп! Да, да. Делайте свое дело честно и не марайте святое имя спортивного журналиста. Мы не всякие там политические обозреватели, которые норовят только заморочить всем голову. Им бы войну поскорей, да, да. А нам, если война, — конец. Какой болван во время войны будет олимпиады проводить! Мы и так из-за этого три штуки потеряли. Да, да. Мы не политиканы, а спортивные журналисты, наши битвы — кто кому на ринге нос расквасит. Все! Не больше. Уважайте хозяев и не беспокойте их своими идиотскими претензиями.

Он оглядел всех грозным взглядом с высоты своего без малого двухметрового роста и сел.

Затем были составлены три бригады. Одна отправлялась в Среднюю Азию, другая — в Закавказье, третья — в Прибалтику. Там им предстояло путешествовать, а затем все возвращались в Москву, где проводили вторую неделю.

С прибалтийской бригадой ехал Луговой. В нее входили Громбек, Вист, корреспондент коммунистической газеты Франции Гробуа, независимой итальянской газеты — Манчини, японец Сато и канадец Барбье.

Виста сопровождала секретарша, канадца — жена, а итальянца — дочь. Громбек, Сато и Барбье говорили по-русски, и все — по-английски. Поэтому, кроме Лугового, хорошо владевшего английским языком, ехал лишь представитель протокольного отдела — переводчиков не требовалось.

Они выехали на следующее утро поездом Москва — Рига, и уже в коридоре спального вагона возникли первые вопросы и комментарии.

«Прямо как у Ильфа и Петрова в «Золотом теленке», — усмехался про себя Луговой, — скоро запоют „Эй юхнем"».

Но никто не пел.

Все были настроены очень серьезно.

Прежде всего заговорили о телефильме. Этот махровый антисоветский телефильм незадолго до того прошел по экранам некоторых стран и вызвал оживленную полемику в спортивной, да и не только спортивной, печати.

В фильме, многие кадры которого были сняты в Советском Союзе анонимными операторами, автор (или авторы) старался доказать, что «советская пропаганда» приукрашивает успехи массового советского спорта, а достижения чемпионов объясняются особыми привилегированными условиями, в которые они поставлены, и страхом наказания за неудачи.

Например, показав каких-то веселых голых огольцов на берегу запущенного пруда, диктор сообщал, что «таково большинство пресловутых «бассейнов» в СССР», показав очередной пустырь, где разномастно одетая ребятня гоняет мяч, он утверждал, что в подобных условиях «тренируются» советские дети.

В фильме использовались и такие находки: на фотографии у окна, устремив задумчивый взгляд вдаль, стояла известная чемпионка, а рядом, в направлении ее взгляда, монтировался снимок одного из отделений милиции. Все это венчал такой текст: «Она проиграла... Что ждет ее впереди?»

Однако апофеозом картины был подлинный «шедевр». Шел рассказ в снимках (взятых из старых газет и журналов) о прославленном советском спортсмене шестидесятых годов, трагически погибшем в автомобильной катастрофе. Приводилось интервью его родителей, данное ими по просьбе АПН, операторы засняли улицу, где он жил, его дом, пресс-конференцию, на которой один из руководителей советского спорта воздавал должное погибшему. В начале сюжета была показана могила спортсмена, причем диктор зловещим голосом вопрошал: «Кто похоронен здесь? И похоронен ли кто-нибудь?».

А заканчивали сюжет такие кадры: все то же отделение милиции, на стенде фотографии разыскиваемых преступников, и среди них физиономия какого-то явного уголовника, чьи имя и фамилия были те же, что и известного спортсмена. Отчество было слегка смазано, его невозможно было прочесть. Тем более человеку, не знающему русского языка. Лицо сильно подретушировано.

Страшный факт: знаменитость упрятали в тюрьму за то, что проиграл, инсценировав катастрофу, а теперь он бежал из тюрьмы и его разыскивают.

Фильм шел всего пятнадцать минут, но «грязи в нем хватило бы на танкер средних размеров», как определил председатель Федерации спортивных журналистов СССР, специально обсудившей на президиуме появление фальшивки.

Сделанный технически великолепно, фильм был настолько примитивен, злобен по содержанию, настолько не соответствовал тому, что было известно о советском спорте даже мало разбиравшимся в этих делах зрителям, что не только не имел успеха, а, наоборот, вызвал бурю протеста.