Повесть о старом Техасе (СИ)

Престарелую сплетницу уже никто не слушал — все любовались молодыми. Исидора научилась танцевать вальс сравнительно недавно, но делала это ничуть не хуже большинства знатных барышень. Как и все мексиканки, она обладала природной грацией и пластичностью. В руках Генри, мягко, но уверенно ведущих ее в танце, Исидора чувствовала себя настоящей королевой, и королевой не только одного вечера, но и всей его жизни.

Шумный теплый вечер сменился тихой и такой же теплой безветренной ночью, наполненной ароматом цветов. В саду Каса-дель-Корво не шевелилась ни одна травинка, природа замерла в своем величественном безмолвии. Молодожены остались наедине, чего они так ждали и о чем так волновались одновременно. Поначалу они касались друг друга робко и благоговейно, постепенно все больше отдаваясь обоюдной страсти, которая пьянила сильнее самого крепкого вина, и разгораясь ею. Последние сомнения Исидоры относительно того, кому всецело принадлежат желания ее души и тела, развеялись. Незримая преграда между ней и Генри, называемая Морис Джеральд, рухнула окончательно и превратилась в пыль.

На небе взошла полная луна и осветила своим блеском спальню молодой супружеской пары. Генри не смыкал глаз, любуясь красотой спящей жены. Ее густые тяжелые волосы сплошным покрывалом лежали на спине и переливались в лунном свете, а на лице запечатлелась такая безмятежность, какой он у нее ни разу не видел до свадьбы. Вне сомнения, Исидора была счастлива, как никогда. Аккуратно, чтобы не разбудить ее, Генри поцеловал супругу в обнаженное плечо и едва слышно прошептал:

— Как вы прекрасны, миссис Пойндекстер!

***

На речном вокзале готовился к отплытию пароход, направляющийся к берегам Мексиканского залива. В общей суматохе была заметна одна очень красивая и богатая семейная пара, которую провожали по меньшей мере человек двадцать. Молодой супруг, атлетически сложенный мужчина, деловито таскал вещи наравне со слугами. Юная прелестная жена то и дело щебетала с провожающими, а под конец начала обниматься с ними и плакать. Небольшой пароход, рассчитанный на плавание по не самым крупным рекам, отправился в путь. Пассажиры махали платками людям на пристани.

— Они такие счастливые, — с улыбкой заметила Исидора, глядя на молодую чету Джеральд.

— Совсем как мы с тобой, — улыбнулся в ответ Генри, обнимая жену сзади за плечи.

— Я бы тоже поехала с тобой на другой край света, если бы понадобилось. И поеду, Энрике!

— Но ведь я здесь, я никуда не собираюсь бежать от тебя, любовь моя!

— Я знаю, но… — мексиканка неожиданно осеклась. — Знаешь, любимый, иногда меня посещают такие нехорошие предчувствия… В форте говорят, что политическая обстановка неспокойная, на Севере нас часто клеймят позором за то, что на наших плантациях трудятся рабы. Я слышала, что если этот конфликт не решится в ближайшие годы, возможна война!

— Исидора! Не думай о том, чего еще не случилось. Ты знаешь, что я сделаю все, чтобы защитить тебя и наших детей!

— Знаю, этого я и боюсь, — сникла Исидора. — Я люблю тебя, Энрике!

— Не больше, чем я тебя! — нежно произнес Генри и положил руку на ее еле заметно округлившийся живот.

========== Эпилог ==========

Асьенда Каса-дель-Корво, наше родовое поместье, сохранилась по сию пору. В пятидесятые годы она слыла одной из самых богатых и гостеприимных асьенд во всем юго-западном Техасе — молодая чета Пойндекстер совместными усилиями сделала ее процветающей во всех смыслах. Злые языки, поначалу судачившие о молодых супругах, довольно скоро умолкли — все постепенно стирается из людской памяти, даже самые скандальные и двусмысленные истории, особенно, когда они не находят никакого подкрепления. Хозяева Каса-дель-Корво не скупились на благотворительность и не отказывали в помощи нуждающимся. Их дети, родные мои дядя и две тети, росли в роскоши, но не чурались труда и никогда не относились свысока к черным слугам. Мой отец же, Чарльз Пойндекстер, родился уже после Гражданской войны и не застал тех чудесных балов, что устраивались на знаменитой асотее.

Войну дедушка вспоминать не любил. Это было тяжелое время, принесшее горе во многие дома и навсегда изменившее судьбы десятков тысяч людей. На расспросы любопытных внуков о том, как ему удалось выжить в боях и перенести тяжелое ранение и плен, старый мистер Пойндекстер широко улыбался, смотрел на свою обожаемую супругу и говорил, что его очень ждали домой.

Моя бабушка, донна Исидора, была необыкновенной женщиной. Она умела быть и строгой, и нежно любящей по отношению к нам. В свои семьдесят с лишним она по-прежнему сохраняла красоту и стать, превосходно держалась в седле и кидала лассо. Когда началась война и муж ушел в армию Конфедерации, донна Исидора вместе с тремя детьми, пожилым свекром и слугами переехала в Мексику, где за четыре года в ее черной, как смоль, шевелюре появились седые волосы. До чего же счастливым затем было воссоединение дружной семьи!