Повесть о старых женщинах

— Тебе придется вымыть его на кухне — это единственный выход, — сдерживаясь, сказала Констанция. — Сейчас надень этот передник, но не забудь сменить его, когда будешь открывать нам дверь. Когда вытрешь Снежка, лучше всего запри его в спальной мистера Сирила.

И обремененная заботами Констанция удалилась, сжимая в руках сумочку и зонтик, разглаживая перчатки и то и дело окидывая взглядом свою накидку.

— Кто же такой дорогой ходит на станцию! — сказала Эми, увидев, что Констанция, вместо того чтобы свернуть на Веджвуд-стрит, пошла вниз по Кинг-стрит. И Эми дала хорошего шлепка Снежку, чтобы показать ему, что теперь они остались дома одни.

Констанция выбрала обходную дорогу, чтобы знакомым при встрече с ней не сразу пришло в голову, что она идет на станцию. Ее чувства, связанные с приездом Софьи и с отношением города к этому событию, были очень сложными.

Ей пришлось поторапливаться. А ведь сегодня утром она встала, тщательно разработав план, как избежать спешки. Торопиться она не любила — ведь от этого одно беспокойство.

II

Лондонский экспресс опаздывал, поэтому три четверти часа Констанция провела в Найпе на платформе, как всегда окаменевшей в ожидании поезда дальнего следования. Наконец раздались возгласы носильщиков: «Поезд на Маклсфилд — Стокпорт — Манчестер», из-за поворота выскользнул громадный локомотив, рядом с которым вагоны казались игрушечными, и Констанцию забил озноб. Тишина на платформе сменилась m^el'ee[55]. Маленькая Констанция очутилась на краю работающей локтями толпы, которая, понятное дело, пыталась преодолеть преграду из дверей и окон, откуда, как из бойниц, выглядывали защитники поезда. Казалось, что на платформе никогда не установится порядок. И Констанция не очень надеялась заметить в этом столпотворении неизвестно как выглядящую Софью. Констанция пришла в крайнее волнение. Все мышцы ее лица напряглись, а взгляд беспокойно перебегал с одного конца поезда на другой.

Затем она увидела необычную собаку. Другие тоже обратили на нее внимание. Собака была шоколадного цвета, голова и плечи ее поросли густой шерстью, завивавшейся тысячью косичек вроде тех, что бывают на швабрах, которыми в наше время торгуют в москательных лавках. Шерсть едва доходила до середины собачьего туловища, а все остальное было голое и гладкое как мрамор. На жителей Пяти Городов собака производила такое впечатление, как будто забыла надеть важнейший предмет туалета и тем самым нарушала все приличия. Пучки шерсти, которые были оставлены на кончике хвоста и украшали колени, только усиливали непристойность зрелища. Венцом непотребства была розовая ленточка на шее. Собака была точь-в-точь как принаряженная девица легкого поведения. От шеи собаки туго натянутая цепочка уходила куда-то в середину толпы, суетившейся вокруг чемоданов, и, проследив за цепочкой глазами, Констанция увидела высокую представительную даму в пальто и довольно броской шляпке. Красивая аристократка, подумала Констанция, глядя на нее издалека. Потом в голове у нее мелькнула неожиданная мысль: «Это Софья!» Да, конечно она… Нет, не она… Конечно, она! Дама выбралась из толпы. Увидела Констанцию. Они обе поколебались, а потом нерешительно двинулись друг другу навстречу.

— Я бы где угодно тебя узнала, — сказала Софья, не проявляя ни малейшего волнения, и приподняла вуаль, чтобы поцеловать Констанцию.

Констанция поняла, что и ей следует вести себя с тем же восхитительным спокойствием; так она и поступила. Это было бейнсовское спокойствие. Однако она заметила, что губы ее сестры дрожат. И это было приятно Констанции — значит, не она одна такая дурочка. В очертаниях рта Софьи тоже было что-то странное. Должно быть, это результат приступа, о котором Софья ей писала.

— Сирил тебя встречал? — спросила, не зная с чего начать, Констанция.

— О да! — обрадованно ответила Софья. — Я была у него в мастерской, и он проводил меня на станции в Юстоне. Он очень милый мальчик. Я от него в восхищении.

С той же интонацией Софья говорила «Я от него в восхищении», когда ей было пятнадцать лет. Ее тон и властная манера держаться вернули Констанцию в шестидесятые годы. «Она ни капельки не изменилась, — обрадовалась Констанция. — Не изменилась, несмотря ни на что». Но за этой мыслью стояла другая, более общая. «Несмотря ни на что, Бейнсы не меняются». И верно, Софья, какой ее помнила Констанция, не изменилась. Никакие превратности судьбы не властны над сильными личностями. Открыв для себя прежнюю Софью, которая предстала перед ней, когда произнесла похвалу Сирилу, Констанция приободрилась и повеселела.

— Это Фосетт, — сказала Софья, потянув поводок.

На это Констанция не знала, что ответить. Разумеется, Софья не ведала, что творила, когда везла такую собаку в Пять Городов, где люди так придирчивы.

— Фосетт! — ласково повторила Констанция кличку и слегка наклонилась к собачонке. В конце концов собака не виновата. Софья к тому же упоминала Фосетт в своих письмах, хотя и не подготовила Констанцию к тому, что ей предстоит увидеть.