Повесть о сыне

За садом ухаживал дедушка Кошевой. Он хотя и не был суровым, но порядок любил. Без его разрешения Олег ничего не брал с грядок или в саду.

Припоминаю случай, который всех нас очень рассмешил.

Вижу я как-то — залез Олег в кусты малины и, поднимаясь на цыпочках, срывает ягоды ртом, не дотрагиваясь до них руками. Но пока ему, маленькому, удавалось схватить ртом одну ягоду, он несколько раз падал, теряя равновесие.

— Что это ты тут делаешь? — спросила я.

— Ягоды ем, — ответил мальчик. — Дедушка сказал: руками срывать нельзя. А про губы он ничего не сказал.

Дедушка Кошевой и Олег — это были неразлучные, задушевные друзья. Сойдутся вместе — водой их не разольёшь: сказки, рассказы, вопросы без конца.

— Дедусь, а почему пшеничный колосок такой большой, а ржаной — меньше?

— Почему ласточки на провода садятся? Думают, длинные ветки, да?

— А почему у лягушки четыре ноги, а у курицы — две?

— Дедусь, расскажи: гром — это откуда?

Дедушка только в усы улыбается и рассказывает: рассказывает о цветах и хлебах, о том, как произрастают всяческие травы, о далёких землях и птицах. И заставил дедушка полюбить Олега нашу красавицу Украину, и весь свет, и всё живое.

Только раз у закадычных друзей вышло что-то вроде ссоры. Был у Олега дружок Грида. Ему тогда было шесть лет — на два года больше, чем сыну.

Дело случилось осенью. Ребята копались в саду. Грида сказал:

— Олег, а давай всю клубнику из грядок повыдергаем?

— А зачем? — спросил Олежек.

— Просто так.

— Дедушка рассердится.

Грида внёс некоторую поправку:

— Тогда давай просто из одних грядок во все другие понасадим.

— А зачем?

— Вот чудак, небось тогда больше будет клубники! Знаешь, как расти начнёт везде? Только собирай!

— Ну, тогда давай. Дедушке понравится.

Недолго раздумывая, Олег принёс из сарая корзинку.

— Дедушка говорит: пересаживать клубнику надо умеючи. Её надо вместе с землёй выкапывать — чтоб земля с корней не обтрусилась.

И друзья с жаром принялись за работу.

Детскими лопатками и руками они выкапывали клубнику и складывали её в корзинку. Скоро они перемазались с головы до ног, пот катился с них градом. Олег даже пальто снял, повесил его на сучок. Вот уж и весь костюм его в земле, на красных щеках — отпечатки грязных ладошек.

Работа была в самом разгаре, когда дед увидел их за этим занятием.

— Это что же вы натворили? — удивился дед. — А говоришь, что дедушку любишь! — обратился он к Олегу. — Какая же это любовь? Дедушка трудился, трудился, а ты всё разрушил! Была бы у нас ягода, а теперь ничего не будет! Эх!

Олег расплакался.

— Дедушка, дедушка, я тебя и сейчас люблю! — отчаянно убеждал он, больше всего боясь, что ему не поверят. — А это я хотел, чтоб больше ягод было. Чтоб на всех грядках. Только собирай…

Федосий Осипович никогда и голоса не повышал на Олега. Сдержался он и на этот раз, но строго разъяснил внуку его ошибку. Всё кончилось миром. К тому же клубника не погибла. Она была высажена аккуратно, с землёй на корнях.

На следующее лето грядки опять были полны душистых, сладких ягод. Но Олег уже не занимался без разрешения деда «самостоятельным огородничеством», пока не подрос. А дедушка ещё долго говорил, посмеиваясь в свои чумацкие усы:

— Наш хлопец — вылитый батька мой Осип Кошевой! Такой же дотошный!

«Слышу, сынку!..»

Отец часто рассказывал Олегу о Запорожской Сечи, о нашествии орды на Украину, о разгроме шведов под Полтавой. У Олега тогда загорались его карие глаза. Затаив дыхание, жадно слушал он рассказы старины, а с чудесной повестью Гоголя «Тарас Бульба» впервые познакомился в пересказе отца. — Вот повели Остапа на плаху, на казнь, — рассказывал отец притихшему Олегу, — и подошёл к казаку палач. И так он Остапа пытал и мучил, что все, кто стоял на площади, не в силах были смотреть, отворачивались и закрывали глаза. Но ни одним стоном не показал Остап врагам, как трудно ему было да больно. А Тарас Бульба видел всё: как терзают его сына и какой гордый стоял он перед врагом. И говорил Бульба тихо: «Добре, сынку, добре!» Но палач ещё злее стал мучить Остапа, и тут дрогнула казацкая душа. И сказал Остап, глядя на врагов:

«Всё чужие, неведомые мне лица! Где ты, батько? Слышишь ли ты меня?»

«Слышу, сынку!» — вдруг громко ответил Тарас Бульба.

Вздрогнули паны, бросились искать Тараса, но его и след простыл!..

Наслушается, бывало, Олег таких рассказов, выстрогает себе саблю, подбежит ко мне:

— Мамочка, прощай! Я сейчас воевать иду!

Он собирал своих боевых друзей — мальчишек, они спешно седлали своих коней — палки и прутья — и с гиком и воем кидались на врага — придорожную крапиву и бурьян.

С войны возвращались в царапинах, ожогах от крапивы, а нередко и в синяках. Они выстраивались в очередь, с гордостью подставляя мне свои боевые раны для перевязки.