Повесть о Тобольском воеводстве

В Москву из Тобольска пришли печальные вести. Отряд, посланный в страну мангазеев, разгромлен самоядью. Некоторые казаки вернулись в Тобольск через Березов, а где князь Мирон с остальными уцелевшими после боя, живы ли они — неизвестно.

Гнев обуял Годунова. Гнев не на молодого князя Мирона, но на тех старых неумных людей, воевод тобольских, которые так плохо подготовили поход. Допустили воеводы тобольские, что отправился отряд в море на плохих вертких кораблях. Людей дали мало, только сто тридцать человек. О чем думали воеводы тобольские! В то время, когда надо было ставить острог на Тазе, больше всего заботились о сооружении новых уютных хором в Тобольске! Царь Борис решил сменить этих воевод на людей более умных. Таких по Москве ходило немало, и некоторым из них давно пора было бы оставить Москву, ибо здесь и без них ума хватало.

К числу таких людей, по мнению Годунова, принадлежал и боярин Федор Иванович Шереметьев, потомок Камбиллы-Кобылы, выходца из балтийских стран. Навлек на себя Шереметьев немилость Годунова тем, что вмешался в дело государственное. Слишком уж близок был с врагами царя — боярами Романовыми. Против Шереметьева улик не нашлось, но послать Федора Ивановича служить на окраину можно было.

А товарищем боярину Федору назначил царь другого, не менее видного человека — Остафия Михайловича Пушкина. За последние двадцать лет проявил себя Остафий Михайлович мудрым политиком, был послом в Польше, вел в Нарве переговоры со шведами, назначен был Годуновым затем в думные бояре. Но опять же оказался близок с врагами царя, с. Романовыми.

Вот каких людей послал царь в Тобольск на смену бестолковым воеводам Сабурову и Третьякову. Но кого же послать в Мангазею, чтоб поставить острог на Тазе.

И тут царь Борис понял, что не обойтись без Рубца.

Рубца не любили. Неприятные качества этого человека были известны всем в Москве. Князь Василий Михайлович Мосальский-Рубец был алчен, коварен и нагл. Но он был несомненно храбр и решителен. Он, как было известно всем, пошел бы на любой риск, если это сулило выгоду и славу. Его и решили послать в Мангазею, а для надзора за ним присоветовал Остафий Михайлович Пушкин дать ему, Рубцу, в товарищи своего родственника Пушкина Луку.

Вскоре вся новая сибирская администрация — Шереметьев, Пушкин и Рубец — отправилась в путь за Камень. Их поезд опережали гонцы в Ярославль, в Вологду, в Пермь, в Верхотурье. В Ярославле и Вологде закупали холсты для парусов, снасти, в Перми выбрали нужное количество морских якорей, в Верхотурья дали приказ строить новые хорошие, отнюдь не верткие, кочи. Словом, снаряжая Рубца в новый поход на Мангазею, Москва позаботилась сама обо всем.

Весной 1601 года еще одна сотня казаков тобольских направилась в Мангазею. На этот раз флотилия состояла из одиннадцати кораблей. Скорострельные пушки новейшего фряжского образца стояли на палубах коч. Трюмы были набиты хлебом, порохом, свинцом. Приняв в Березове еще сотню людей, Рубец вышел в море. На этот раз море ничего не могло поделать с кораблями. Верхотурские мастера построили их хорошо.

Идя вдоль восточного побережья Обской губы, отряд делал несколько остановок. Ненцы испуганно откочевывали подальше от берега. По-видимому боялись расплаты за нападение на Шаховского. Остатков его отряда не было и следа. Видно, пришла пора поминать князя Мирона за упокой. Рубец улыбался. Он, а не кто-нибудь победит мангазеев.

Но он побелел от досады, когда корабли, благополучно войдя в устье Таза, поднялись вверх по течению этой реки: над изумрудным ковром летней тундры высился свежесрубленный острог. Князь Мирон, окруженный веселыми казаками, вышел из ворот мангазейского острога приветствовать вновь прибывших.

Храбрые тоболяне, спутники князя Мирона, все-таки вышли на Таз и выполнили все то, что задумали. Честь постройки мангазейского острога ушла от Рубца.

Князь Мирон с радостью передал воеводство Рубцу и Пушкину. Князь Мирон знал — Годунов не забудет его усердия. Мирона ждала Москва.

6

Той же зимой 1601 года в Москве получили меха, мангазейские. Замечательны были эти меха. Иноземные послы поздравляли царя Годунова с победой. Мангазея. Гиперборея эллинов! Это знали англичане и голландцы. А премудрые послы повелителя Персии великого шаха Абаса рассказывали, что еще шесть-семь столетий назад меха страны Мраков славились по всему Востоку. В Багдаде, в Магребе, в Египте, в дальней Кордове высоко ценился соболий мех из страны Мраков, что сзади страны руссов, за Камнем. Сама Зобейда, любимая супруга калифа Гарун-ар-Рашида, ввела когда-то обычай носить шубы, подбитые соболями из страны Мраков.