Повесть о военных годах

— Русские! Свои, родные, советские! — плакали и смеялись девчата, вцепившись руками в двери теплушки.

Торопясь, перебивая друг друга, девушки рассказывали, как за несколько месяцев до этого бежали они из эшелона, увозившего в Германию молодежь — «работников с востока». На одной станции часовые не закрыли двери теплушки. Когда поезд чуть притормозил на ближайшем полустанке, пятеро беглецов, воспользовавшись темнотой, кубарем скатились под откос. Одна из девушек вывихнула ногу. Единственный среди них мужчина решил пробраться к партизанам в горы, а четыре девушки, из которых старшей едва минуло восемнадцать лет, а младшей — четырнадцать, целую неделю сидели в винограднике, питаясь незрелыми ягодами. Затем они рискнули обратиться за помощью к пожилой крестьянке. Та не испугалась, взяла девушек к себе, достала у партизан документы, удостоверявшие, что девушки — болгарки, приехавшие из России, и они стали работать на винограднике. Только через много месяцев узнали девчата, что приютила их мать отважной разведчицы, члена штаба партизанского отряда. С этого времени девушки стали называть болгарку «мамо» и с уважением смотрели на висевший на стене портрет ее дочери. Это был портрет Марийки, которую партизаны так гордо несли на плечах, спускаясь с гор в долину…

Послышалась команда: «По вагонам!» — и поезд медленно тронулся. За поездом бежали русские девчата.

— Дайте русскую газету почитать! — просили девушки.

Оленев протянул им пачку газет и журнал «Красноармеец».

— Ой, сама ж «Правда»! — восхищенно кричали девчата. — Счастливого пути! Спа-си-ибо-о!..

— Счастливого пути! Спа-си-ибо-о!..

Девчат окружили стоявшие на перроне болгары, а они, размахивая газетами, кричали:

— «Правда»! Настоящая «Правда»!

ОПЯТЬ ГОЛУБОЙ ДУНАЙ

Пошел дождь. Бескрайняя голубизна неба затянулась серыми тучами, тяжело нависшими над головой.

Осталась позади солнечная Болгария с благодарным, гостеприимным народом, с ярко-голубым небом и палящим солнцем, с непривычной для нашего глаза формой болгарских солдат — короткие штаны и гимнастерки с рукавами до локтя; остались позади светлые улыбки девушек, блестящие черные глаза, крепкие пожатия честных мужских рук — все, все закрылось серой пеленой дождя.

Выгружались уже в слякоть. Сразу посуровели лица. Впереди опять тяжелые будни войны. Хмурое небо как бы говорило о том, о чем каждый день напоминал Оленев:

— Отдохнули? Готовьтесь к новым трудностям. Их еще много впереди, война ведь не кончилась. Гитлеровская армия еще не разгромлена. Стонут под пятой фашизма другие народы, ждут освобождения.

Мы снова переправлялись через Дунай. Отдавали концы в болгарском порту, чтобы бросить чалки у румынского берега. Большие, как пристань, паромы принимали сразу по нескольку танков и множество колесных машин.

Снова мы были в Румынии; перевалив через Трансильванские Альпы, мы должны были выйти к Венгрии.

Части Второго Украинского фронта уже очистили от гитлеровцев территорию Румынии, но встретиться с противником нам все же пришлось.

Бетонированное шоссе вывело нас снова к Дунаю, теперь уже к границе с Югославией.

На окраине небольшого портового городка Турну-Северин, приютившегося среди гор, на берегу реки, наши части охранения были обстреляны из-за Дуная огнем артиллерии. На югославской территории, укрывшись за скалами, отделенные от нас только узким ущельем да рекой, засели гитлеровцы. Как и выяснилось позже, это была группа, отрезанная от своих частей и загнанная в горы наступающими частями Третьего Украинского фронта, освобождавшими Югославию. В распоряжении противника имелась малокалиберная артиллерия, и весь участок шоссе вдоль Дуная, который нам предстояло пройти, легко простреливался.

Опасный участок не превышал тридцати километров. В конце его, от города Оршова, шоссе круто сворачивало на север, в горы, и кратчайшим путем выводило нас прямо к месту назначения. Поворачивать обратно, совершать марш в горах, да еще протяженностью более трехсот километров, было поздно и нецелесообразно. Дорога каждая минута.

Решение вопроса облегчило известие о том, что в городе Оршова стоит румынская дивизия. Командир корпуса решил во что бы то ни стало проскочить под носом у противника, воспользовавшись ночью и помощью румынской дивизии.

Котловец получил приказ: ночью пройти вдоль Дуная, взяв с собой только боевые машины, связаться с румынскими частями, вместе с ними прикрыть и обеспечить огнем переход всего соединения.

Через полтора часа пришла шифрованная радиограмма от Котловца:

«Вышел в указанный район. Связался с румынским пехотным полком. Готов к выполнению задания».

На следующую ночь по шоссе вдоль Дуная двинулись и другие части соединения.

До дня, вернее, до ночи, назначенной для перехода, стояла дурная погода. Мы очень рассчитывали на пасмурную ночь, но, как назло, подморозило, взошла яркая луна.

— Эх, красавица, до чего же ты некстати стараешься! — попенял на луну Евгений Новожилов, заменивший погибшего Колбинского.