Повесть о военных годах

Теплая, сладкая волна захлестнула сердце. Мама, моя мама, ты не сердись на меня, родная, за побег, я делаю свое маленькое дело, но участвую в большом, народном; для счастья своего, для счастья наших мам воюют их дети. Я знаю, ты понимаешь меня, хотя немножко и боишься за свое дитя: «Война ведь, убить могут». Но я уверена, я горжусь своей мамой, зная, что боязнь за жизнь дочери не превышает у нее чувства большего, чем простое материнское, — чувства настоящей матери. Я знаю, если бы я не так стремительно убежала из дому, когда ты еще не опомнилась от первого инстинктивного чувства страха за меня, то без слез, твердо проводила бы меня в бой, моя гордая мама. Как хочется, чтобы долетела до тебя моя любовь, чтобы ты почувствовала ее дыхание, чтобы согрела она тебя, если тебе холодно, чтобы опорой она была бы тебе твердой, когда тебе будет трудно, чтобы радостью была, если тебе будет грустно, моя голубка-мама!

Кстати, о десятом классе. Когда мама заявила в школе о том, что я не приду учиться, заведующая учебной частью Мария Николаевна очень серьезно ей ответила: «Ира переведена в десятый класс и в школу обязана явиться в срок; если не придет, будет исключена за неявку».

Мама даже обиделась: «Ирина не в доме отдыха, а на войне…»

Я показала письмо Буженко.

— Знаешь, — обрадовался он, — если учительница так твердо заявляет, что ты должна явиться в школу, — значит, в Москве очень верят в победу. Дело не в учительнице, а в настроении Москвы.

Саша задумался.

— Ты бы сама написала в школу, — предложил он.

— А кому писать?

— Неужели тебе некому написать в свою школу?

— О, конечно, есть! Там же мой пионерский отряд.

— Твой отряд?

— Ну да. Я в прошлом году была вожатой пионерского отряда шестого класса и в этой году тоже была бы, если б не война. Теперь они в седьмой перешли. Если бы ты знал, какие в этом классе чудесные ребята! А Мария Николаевна как раз у них классный руководитель.

— И ты до сих пор ничего не писала?

— Не-ет.

— Это же просто безобразие! — возмутился Саша. — Садись и пиши сейчас же.

— А что писать?

Саша задумался.

— Хорошо, — сказал он, — пиши вот так: «Дорогие ребята, у вас начались занятия, перед вами трудный, ответственный этап в жизни — в этом году вы кончаете семилетку». Класс в целом хорошо учился?

— Да, очень хорошо. Правда, были и такие, что ленились, но и те подтянулись.

— Тогда пиши дальше: «В прошлом году вы хорошо окончили шестой класс, в этом году вы должны учиться еще лучше. Я пишу вам с фронта, из действующей армии, и вы не обижайтесь, если мое письмо вам покажется несколько суровым. Здесь, среди смерти и горя, я прохожу школу большой жизни». Ты пиши, пиши, потом, что надо, подправим! — прикрикнул на меня Саша, заметив, что я остановилась. — «Да, именно среди горя и смерти, — продолжал он диктовать, — потому что нет большей боли, чем отступление. Каждый шаг назад — это еще одно село, вспыхнувшее пожаром за нашей спиной, это еще сотни родных, советских людей, оставленных в неволе. В пыль дорог Смоленщины тяжелыми свинцовыми каплями падает кровь наших изболевшихся сердец. По этим вехам мы найдем дорогу обратно. Мы вернемся, и мы победим!» Поставь три восклицательных знака. Пиши дальше:

«Пусть вас не пугают печальные сводки о том, что оставлено нашими войсками столько-то населенных пунктов. В каждом из них остался кусочек сердца, кусочек души русского солдата. А человек не может жить с сердцем, разорванным на части. Мы вернемся, мы соберем по капле все с болью и кровью оставленные здесь частицы наших честных сердец. Наша Родина снова будет едина и свободна, и мы еще увидим Германию под белым флагом. В это верят все до единого солдата и командиры. Я знаю, что это так: без этой веры армия не сумела бы отражать сильнейшие натиски врага, которые она выдерживает. Нам порой приходится очень трудно, ребята, но мы знаем: в тылу сидите за школьными партами вы — наша смена и гордость будущего.

Сегодня мы хоронили товарищей. Они погибли в бою за вашу свободу и счастье. Смерть каждого из нас налагает на вас дополнительную ответственность. Вы должны очень хорошо учиться, ребята. Помните: стране нужны грамотные бойцы мира. Когда окончится война, Родине нужны будут инженеры, архитекторы, командиры новых строек. Ими будете вы, ребята». Теперь еще добавь что-нибудь от себя, — сказал Саша.

— И еще напиши от всех нас привет, — раздался за спиной голос.

Я обернулась. Увлеченные письмом, ни я, ни Саша не заметили, как около нас собралась большая группа бойцов.

— Доктор правильно говорил. Только так надо писать пионерам. Пусть узнают про нашу боль и про нашу веру, — сказал один из них в ответ на мой вопросительный взгляд.

— На, возьми конверт, запечатай письмо и отправляй, — сказал другой.

Второго октября немцы снова прорвали оборону, и мы получили приказ отходить.

К обозу санитарной роты присоединились группы бойцов на двуколках из других подразделений. Получился огромный обоз, в целом разнородный. И всех этих людей сумел объединить наш Саша Буженко.