Повесть об одинокой птице

– Нет, – ответил он, внимательно смотря на нее. – А что тут происходило? Ведь что-то происходило, правда?

– Меня выгнали из церкви, – ответила она коротко, но без злобы.

– Выгнали? – удивленно подняв брови, спросил он. – Быстро же! А за что, сказали?

– Сказали, – неторопливо ответила она. – За прелюбодеяние.

– За какое прелюбодеяние? С кем? – не понимая, произнес он.

– С тобой, – она чувствовала, что слезы подступают к горлу.

– Ну что ты! Брось! Нашла, кого слушать. Что они знают! Они же ничего не знают и судят только по буквам своих талмудов. Разве любовь судить можно?

– Такую, как у нас, не благословленную, без брака – можно, – всхлипывая, ответила она.

– Мы же через неделю поженимся! Это только формальность. Успокойся, не верь им.

– Но ведь благословения нам никто не даст. И это правда.

– А на какого черта тебе сдалось это благословение? – вспыльчиво воскликнул он. – Вон, мои родители тридцать лет, наверное, прожили без благословения, и живут. И таких миллионы.

– Не смей ругаться при мне! – воскликнула она. – И потом, по жизни твоих родителей можно и видеть, что такое жить без благословения.

– Не будь мистичной. Тут дело не в благословении, а в самих людях. Некоторые и с церковным благословением могут жить как скоты. В то время, когда мои родители женились, даже слова такого в помине не было – благословение!

– А когда ты слышал это слово? Ты понимаешь его значение?! Как теперь с этим жить?

– Что ты понимаешь? То, что тебе твои попы в голову вдолбили? Благословение если и приходит людям, то помимо них самих. Оно идет от Бога. А ты хочешь утешать себя человеческим? Если бы Бог не благословил нас, мы бы не были вместе! То, что мы вместе – это и есть свидетельство Божьего благословения.

– Правда?! – поднимая на него мокрые глаза, спросила она.

– Конечно, правда! А разве нет? Ты что, не веришь, что я люблю тебя?

– Верю, – твердо ответила она.

– А раз так, что тебе еще надо? Поступай по своей вере, и будешь благословенна.

– Да, ведь это же действительно так, – поражаясь простоте этой формулы благословения, произнесла она, и слезы стали высыхать у нее на глазах.

– Вот видишь, я же говорил тебе – только верь мне, и все будет хорошо. Все в нас самих заключается – и благословение, и проклятие. Если мы верим, любим, живем, то разве это не благословение?! А если боимся, мучаемся, ропщем – разве не проклятие?! Эти твои шабашники тебя все время проклинают, а ты будь назло им счастлива и благословенна. Они ничего не смогут тебе сделать. А вот поверишь им – и все, упадешь.

– Я не верю им!

– Вот и правильно. Пойдем отсюда. Здесь все сыростью пахнет. Царство Божье не в словах их, а в силе. А сила и вера – это одно.

– А ты сам веришь? – спросила она его.

– Я столбам не верю! – твердо сказал он.

– Прямо как Борис Николаевич, – непроизвольно воскликнула она.

– Ну да. Наверное… – замялся он. – Он тоже в это ваше христианство поверить не может.

– Нет, он верит! – попыталась она защитить его, вспоминая свой последний разговор в их доме. – Он верующий.

– Верующий атеист. Так он себя называет?

– Но ведь и ты такой же!

– А я этого и не скрываю, – широко улыбаясь, ответил он. – Это христиане пытаются на себя какие-то правильные одежды напялить. Но одежды чужие никогда не сделают тебя праведным. Это воровство. Мы с дядей – против такого воровства. Это смешно и глупо – ходить в чужих одеждах.

– Но ведь Христос дает Свои одежды верующим, – настойчиво произнесла она.

– Верующим, а не проходимцам!

– А как узнать это?

– По глазам и словам узнать можно. Все, что не духом строится – ложно. А букву по-всякому истолковать и исказить можно. Даже Сатана Ангелом Света заделаться может. Буква – это еще обман. Надо глубже букв копать. Тогда, может, правда и откроется.

– А ты копаешь? – спросила она, уже полностью размяв тело.

– Копаю, – утвердительно сказал он и подал ей руку. – Пошли. Я устал от этих стен.

На улице уже стемнело.

– А знаешь, – весело проговорила она, – теперь ты будешь мне братом и учителем, вместо них, – и она махнула в сторону библиотеки.

– У меня уже давно созревают мысли относительно того, чтобы растолковать им их же Евангелие.

– Но ты же не христианин!

– Вот только это меня и останавливает. Все равно они меня не примут. Они только по одежке принимают, а я их одежд носить не умею и не буду.

– Тогда зачем тебе они?

– Не знаю, но жалко как-то смотреть на всю это карикатуру под именем христианства, которое ничего общего не имеет со своим Христом.

– Но они же верят в Него.

– Ну и что такого, что верят? Другие в лешего верят. Верить можно во все, что угодно. Но разве это есть вера? Вера разве на человеческих ощущениях основывается?

– Нет.