Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]

Шли, прижимаясь к стенам домов. Прятаться было не от кого, но въевшаяся в плоть и кровь привычка «зека» «не маячить» делала свое дело и помимо воли заставляла идти крадучись…

Семен шел впереди. Длинный макинтош заплетался у него в ногах, мешал, и Семен каждую минуту раздраженно отбрасывал то правую, то левую полу.

— Ты сними его, — посоветовала Клавдия.

— Ну и дура, — сказал он злобно. — В такой одеже я неприметен, пойми, если ума нет.

— Как знаешь, — кивнула она с тупой покорностью. — Я же как лучше хотела.

Он оглянулся:

— Все спросить тебя хотел — ты чего натворила? За что тебя к стенке-то?

— За глупость, — она поежилась. — Мужик мой сидит. За кражу. Ну, тесть приперся, выпили. День воскресный, пошли за солеными огурцами на базар. А там ко мне мильтон привязался, начал в отделение тащить. Ну, я и выступила с речью. Немцы, говорю, придут — они вам кишки выпустят. Ну и всяко-разно. Толпа собралась. Меня в НКВД. И привет.

— Ясно. Ну, радуйся, Клаша. Просьбу твою о немцах, считай, судьба удовлетворила, — Семен остановился у парадного схода красивого четырехэтажного дома, окинул взглядом окна. Кое-где видны были цветы в горшках. В верхнем окне справа ветер трепал зеленые бархатные портьеры. Семен поддел ногой детское пальто, которое валялось на пороге подъезда, и сказал, повернувшись к Клавдии:

— Квартира богатая, зайдем.

Она поняла, зачем он зовет ее, и сказала просительно:

— Так ведь полчаса назад уже… заходили, Сеня. Может, хватит?

— Цыц! — прикрикнул он. — Два месяца без бабы. Понимать должна! — Он шагнул через порог, поправляя на ходу автомат, и вдруг остановился в раздумье: — Ладно. Сначала родных навестим.

— Твоих родителей? — переспросила она. — Так они ждут позже, я же тебе говорила. Сам же время назначал!

— Не родителей!.. — усмехнулся он. — Крестных. Вали за мной.

Они свернули в боковой переулок и через минуту вышли на улицу Сталина.

* * *

Электростанция была взорвана. Водопровод — тоже. Когда начальник РОМ захотел напиться, кран жалобно зашипел, два раза булькнул и безнадежно смолк. Телефон тоже не работал.

Начальник вскрыл тщательно замаскированный в стене сейф, сказал дежурному:

— Ставлю на двадцать один ноль-ноль. Ты готов?

Дежурный кивнул:

— Они будут здесь с минуты на минуту.

— Надо, чтобы всосались, сволочи. По кабинетам разбрелись, — сказал начальник. — Обжились. В двадцать один ноль-ноль самое время. — Он закрыл сейф, поправил отклеившийся уголок обоев. — Разнесет их за милую душу, — добавил он с удовлетворением.

Дежурный снаряжал обойму своего «ТТ». Патроны с сухим лязганьем исчезали под срезом. Дежурный передернул затвор, щелкнул предохранителем, сказал:

— Можем идти, — и спрятал пистолет в боковой карман.

Начальник обвел взглядом пустые стены. На тех местах, где еще вчера висели портреты, темнели прямоугольники невыцветших обоев. В углу стоял эмалированный таз, доверху наполненный обгоревшими бумагами. Начальник пошевелил золу палкой, и зола, еще хранившая форму сгоревших листов, рассыпалась в прах.

Дежурный взял со стола автомат, щелкнул затвором и перебросил ремень через плечо:

— Присядем?

Начальник улыбнулся в ответ:

— На счастье? Давай.

Они не успели сесть. Из-за приоткрытой створки входных дверей стеганула автоматная очередь. Падая, дежурный машинально сорвал трубку бесполезного уже телефона и крикнул:

— Немцы!

Начальник словно сломался пополам и без стона вытянулся на полу.

Сквозь туман гаснущего зрения дежурный увидел, как из-за отодвинувшейся створки высунулась белобрысая голова, а чуть ниже, из-под серого, мышиного цвета плаща дуло автомата. Это был Семен Бойко.

— Не-емцы, — хрипло повторил дежурный и дал очередь по дверям. Пули прошили филенку от пола до потолка, Клавдия вскрикнула. Семен сморщился и, слегка оскалив ослепительно белые зубы, повел дулом автомата, словно кончиком поливного шланга. Пули аккуратно вспороли пол, пройдя сквозь тело дежурного дымными вспышками.

— Жива? — равнодушно спросил Семен. Оглядел Клавдию с головы до ног и, заметив, что из левого плеча обильно течет кровь, добавил с сожалением: — Лучше бы тебя сразу убило. На кой ты теперь? Все равно не баба.

Клавдия завыла. Трупы, кровь на полу. На ее лице отразились страх и растерянность.

— Не надо бы этого, Сеня, — сквозь слезы сказала она.

— А они нас? — снова оскалился он. — Молчи лучше, а то и тебя туда же отправлю!

Он подошел к убитым, перевернул их ногой и, брезгливо морщась, забрал «ТТ» у начальника и автомат у дежурного, шагнул к окну и тщательно вытер кровь на оружии портьерой.

Стенные часы ударили пять раз. Семен выстрелил. Пуля пробила маятник. Часы поперхнулись и смолкли.

Он вышел на улицу. Клавдия сидела на ступеньках крыльца и, зажимая раненое плечо, стонала.

— Куда же теперь, Сеня? — спросила она.

— Куда хочешь, — сказал он равнодушно. — Считай, что я тебя списал ввиду полного износа.

* * *