Повесть «Отче наш» и другие рассказы

Объём сего чуда был практически точный метр кубический. Что при весе в 18 тонн действительно свидетельствовало в пользу вольфрама. Кстати, ни поцарапать, ни отколоть его никто так и не смог. Стукнули пару раз зубилом, но тоже без толку. Зубило только затупили. Короче, исследовали мы его, как могли, снова сделали замеры полей, убедились, что камера на движение всё пишет, и с чистой совестью пошли к Бахе в уазик.

Баха в уазике спал. Это было странно, поскольку днём за ним такого не наблюдалось. Он и ночью-то не очень спит, всё некогда, а уж днём и подавно. Разбудили его, и Баха, дико вращая глазами, испуганно поведал, что пока мы были в палатке, к ней подходили какие-то огромные люди и смотрели через палатку, что мы там делаем. Мы сначала опешили, но потом вспомнили, как мы его нашли, объяснили, что это он видел во сне. Баха начал божиться и клясться, что не спал и что днём вообще не спит, на что мы покивали головами, сказали, «ага, конечно» и устало попросили его ехать в лагерь.

Всю дорогу Бахтияр возбуждённо рассказывал подробности своего сна. По его рассказу, три какие-то гигантские фигуры в балахонистых темно-коричневых одеждах подходили к палатке, пока мы были там, и палатка становилась прозрачной и светящейся. Баха в подробностях рассказал, чем мы там занимались и добавил, что фигуры незадолго перед нашим выходом просто пропали. Всё это было бы забавно, если бы не полное совпадение того, что мы делали, и того, что рассказал Бахтияр. Львович, слушая это, ещё больше хмурился. Глядя же на Мишу, хотелось просто подарить ему каску с подбородком.

Никто ничего толком Бахе так и не ответил, и все молча выгрузились в лагере. Также молча направились к столу, где нам оставили ужин. Меня эта молчанка немного угнетала, и я робко нарушил тишину: «Давайте пока не будем делать выводов и дождёмся того, что запишет камера за ночь». Это было всё, что вертелось в голове. Для анализа нужна информация, а её не хватает. Сны это прекрасно, но нужны хоть какие-то факты.

Чтобы как-то отвлечься, после ужина я вспомнил про Тому, и, найдя её возле костра, утащил гулять. У нас с Томой нормальные отношения, мы друг другу жить не мешаем, и по возможности даже помогаем. Она, конечно, сильно удивилась моей наглости, но мужская наглость женщину совсем не отпугивает. Если даже не наоборот. Кто-то может, вообще, её всю жизнь ждёт от одного, а получает от другого. Парадоксы.

Начал я сначала её нахваливать и восхищаться. Тома напряглась, ожидая подвоха, но я её успокоил, сказал, что всё нормально, я действительно за неё рад и удивляюсь, откуда такой апгрейд произошёл. Говорю, раньше такая игра была «Томб райдер», так ты, Тома, вылитая Лара Крофт сейчас. Только косы не хватает.

— А у меня была, — отвечает Тома, — пару лет назад.

— Да, я помню, но тогда не было апгрейда, — смеюсь в ответ.

И тут Тома выдала. Глядит на меня, как будто сквозь, а взгляд где-то за мной на что-то сфокусирован. И говорит:

— А ты знаешь, это у меня от ящика вашего! Мы как только в лагерь приехали, так я его и почувствовала. Сразу. Он меня сам первый нашёл и привёл к себе наших. Я это всё знала и как завороженная была. Наши подумали, что мне плохо, в лагерь отвезли, а на мне как пелена висела — не могла убрать. Еле оклемалась потом. Этот сундук что-то от меня хочет, а что — не могу понять. И постоянно посылает такие штуки, на пакеты из супера похожие. Такой пакет как приходит — и я знаю, что я звезда, как в сказке, «ты прекрасна, спору нет». Я знаю, что могу к любому подойти, только пальчиком поманить, и уверена, что побежит. Никогда такого не было. Это всё этот ящик делает. Мне и жутко, и страшно, и страшно интересно. Но всё равно не нравится мне он. Что-то у него не то.

«Ну вот, — думаю, — отвлекся, называется». Оглядываюсь, что там у меня за спиной такого интересного. Тому же, как прорвало, тараторила без остановки, как Пушкина, наизусть.