«Повесть временных лет» как исторический источник

Тексты ПВЛ сообщают об Ольге, что она 1) была женой Игоря (ст. 6411/903 г.) и в качестве таковой отмечена в преамбуле договора 6453/945 г.; 2) четырежды мстила «деревлянам» за смерть Игоря («дублетная» ст. 6453/945 г. и ст. 6454/946 г.); 3) в первые годы вдовства занималась государственным устроением земель по Мьсте, по Луге и по Днепру (ст. 6455/947 г.); 4) совершила поездку в Константинополь, где крестилась (ст. 6463/955 г.); 5) находилась с внуками в Киеве, осажденном печенегами (ст. 6476/968 г.); 6) умерла и была погребена в 6477/969 г.). Из этих событий документальное подтверждение имеют пункты 1 (княжеское достоинство Ольги и состав семьи, отмеченные в преамбуле договора Игоря и у Константина Порфирогенита[434]), и 4 (поездка в Константинополь, поскольку церемониал двух ее приемов в императорском дворце описан Константином Порфирогенитом[435]), хотя дата и причина этой поездки до сих пор вызывают споры у исследователей[436]. Всё остальное вызывает вопросы. Попробуем в них разобраться.

Согласно принятой в историографии версии ПВЛ, позднее разработанной в «Степенной книге», Ольгу «привел» Игорю Олег (по другой версии — сам Игорь) в 6411/903 г. «от Плескова», что на протяжении столетий воспринималось и толковалось как «от Пскова», города на р. Великой. С формальной стороны такое истолкование находит себе подтверждение в НПЛ (старшего извода), где, начиная с первого упоминания Пскова под 6640/1132 г. и вплоть до 6837/1329 г. устойчиво прослеживается форма «Пльсковъ», заменяемая в 6860/1352 г. «Псковъ»[437], хотя, как заметил в свое время Д. И. Иловайский, «…трудно тут разуметь наш Псков, тогда не только не игравший никакой политической роли, но едва ли и существовавший», взамен которого он предложил видеть в «Плескове» ПВЛ древнеболгарский город Плисков (совр. Плиска)[438].

Однако «псковская легенда», представленная только «Степенной книгой», созданной в 30-х гг. XVI в., в последующем утвердилась в русской агиографии и в историографии столь основательно, что даже М. Н. Тихомиров счел возможным лишь однажды признать, что «с точки зрения исторической вероятности привод жены к Игорю из болгарского города Плискова понятнее, чем появление Ольги из Пскова, о котором более ничего не известно в X в.»[439]

Между тем, вопрос о месте рождения Ольги обрел еще в 80-х гг. прошлого века не только логическую, но и документальную основу, когда архимандрит Леонид (Кавелин) обнаружил среди рукописей, принадлежавших А. С. Уварову, сборник XV в., где сообщалось, что «Игоря же Олегь жени въ Болгарехъ, поять за него княжну именемъ Олгу, и бе мудра велми». Это позволило наконец идентифицировать летописный «Плесков» с болгарской Плиской, древней столицей Первого Болгарского царства[440], где находилось архиепископия болгарская, делавшая ее одним из главных культурных центров славянства в отличие от Преславы — новой столицы, куда переехал царский двор Симеона. Вполне естественно, что такое происхождение Ольги в исторической реальности должно было в гораздо большей степени отвечать интересам утверждавшейся династии русских князей, чем то, которое ей усваивала поздняя церковная традиция.

Новый взгляд на происхождение «праматери всех князей русских», поддержанный Д. И. Иловайским, получил дальнейшее развитие в работах болгарских историков[441], в том числе архимандрита Нестора, следом за С. Чилингировым посчитавшим ее племянницей царя Симеона, т. е. дочерью его сестры Анны, выданной замуж за боярина Сондока или Сурдика[442].

Пересмотр традиционной хронологии ПВЛ в отношении Олега, Игоря и Ольги, приведенный выше, делает сомнительным возможность столь близкого родства последней с Симеоном, хотя сам факт ее происхождения из Плиски, как я покажу далее, способен прояснить многие, иначе не объясняемые моменты как ее собственной биографии, так и действий ее сына Святослава. К сожалению, этого нельзя сказать о самых впечатляющих событиях жизни первой русской женщины-правительницы, с которыми она вошла в анналы русской истории, — мести древлянам/деревлянам за Игоря.