Повести

— Вылазят, вылазят наши! Нападают «синие»! Ну! Вот! Так тебе и надо, чтобы не нападал. Сорвал! Сорвал погон! Молодца! А это что такое? Так! Так ему! Ага-А! За ноги хватается! Ну-ка, ребята! Ну!.. О, правильно! Эх, ребята... О! Наш ему по голове! Молодца! А он нашему в живот! Ах ты же бандюга! Ты видел такое! Эх, ребята, убегают... Убегают... Догоняют... Всё! Наш запрыгивает в лодку. Плывет. Плывет. Один наш убёг с лодкой. Это Вовка, Вовка — точно! Один и остался. А вон их лодка. Высаживаются! Высаживаются — и никого из наших нет. Высадились!

Он вскочил на копне, начал махать руками и кричать:

— Генка! Генка! Беги скажи, что вон там они высадились. Не слышит. Даже не оглянется. Генка! Генка!

— Что? — закричало вдруг из копны, и из неё вывалился наш Генка, посматривая на белый свет сонными глазами.

— Вот растяпа! — чуть не вскрикнул я. — Заснул в сене, и вот попался!

Двое «зелёных» так и уставились на Генку, а он оторопело переводил взгляд с одного на второго.

— И-И-И! — заверещал недолго думая долговязый. — «Синий»!!! Ребята, «синий»! Хватай его! Хватай, Лёшка!

Но Лёшка, вместо того чтобы хватать «синего», пошёл на попятный с каким-то испуганным взглядом. Видя, что Лёшка отступает, и понимая, что мы, вероятно, наблюдаем всю эту картину, Генка, глуповато улыбаясь, начал к нему подходить.

— Хватай его, хватай! — не утихал долговязый.

— Ну-ка, хватай меня, хватай, — заговорил Генка, ступая шаг за шагом вперед. И Лёшка не выдержал — бросился убегать.

Генка, опровергая правило, гласящее — один в поле не воин, — рванулся за ним.

Лёшка сперва побежал прочь, но, видя, что Генка не отстает, стал бегать вокруг соседней копны.

— Хватай его, хватай диверсанта! — суетился долговязый, стараясь слезть, но, видно, побоялся, потому что его копна была таки высокой. А так он стал на полный рост и заорал:

— Диверсант! Ребята! Шпион! Ребята! Сюда!

Я тем временем удивлялся, как у Генки с того Лёшки ещё не закружились головы, потому что они уже, наверное, раз из сто оббежали вокруг копны.

И неизвестно, чем бы то все кончилось, если бы неизвестно откуда не подскочили ещё трое «зелёных» с длинными палками в руках. Не успел я сообразить, зачем им те палки, как ребята уже наставили их на Генку и прижали к сену.

— Ага, попался! — закричал один. — Ну-ка, идём в штаб! — И все трое потащили Генку куда-то у лес.

— В штаб его! — кричал долговязый. — В штаб! Здорово всё-таки Никита с палками придумал.

— Ага, — согласился, осмелев, Лёшка. — Специально чтобы в плен брать.

— А ты трус, — бросил долговязый. — Чего ты убегал от него?

— Сам ты трус! — ответил ему совершенно справедливо Лёшка. — Мог бы и помочь!

— Как помочь? Ты что, не видишь — я за врагом слежу! Трус!

— Невелика птица! — ответил Лёшка. — Побоялся книзу прыгнуть. Струсил!

— Ты сам едва штаны не потерял, пока убегал, — напыжился долговязый. — Бесштанный!

— Ах ты морда бинокольская! — закричал Лёшка. — Сидит там, ещё и командует!

— Вот и сижу, — ответил долговязый.

— Ну вот и сиди, как ишак на сене, — сказал Лёшка. — А я с тобой больше не дружу. — И побежал к реке, Я давно заприметил, что там торчат двое «зелёных». К ним и подался мальчик.

— Сам ты ишак без штанов! — бросил ему вслед долговязый и снова припал к биноклю, что-то бормоча. Наверное, ругался.

— О, а тех уже не видно, — разобрал я. А потом: — И этот где-то пропал...

— Нам ещё долго? — дернул меня за ногу Славка. — Мне уже надоело здесь сидеть...

— Ну тогда беги домой, — ответил я.

— Ага, домой! Пойма-ают, — зевнул он. — Спать хочется...

— Ну и спи, — сказал я, слегка раздвигая ветви. Что происходило на нашем берегу, я не знал, да и тот, на копне, молчал, потому что некому было рассказывать, что он видит.

Я же видел только луг перед собой и троих — уже с Лёшкою — «зелёных» на берегу, возле лодки. Они, вероятно, ждали, чтобы в любую минуты перевезти кого на эту или на ту сторону. Всё было тихо.

И вдруг какой-либо неясный, непонятный шум за спиной заставил меня навострить слух. Я отполз назад, пригнувшись, петляя в кустах, прокрался к тому краю кустарника, что выходил на лес. Шум нарастал, уже можно было даже различить отдельные восклицания, всё ближе звучали они — и я увидел, как из-за деревьев выскакивает Митька с палкой в руке, а за ним, где-то за сотню метров, мчится целый гурт5 — человек семь «зелёных».

— Стой! Флаг! Лови его! Флаг! — кричали преследователи, и здесь до меня дошло, что в руках у Митьки не просто палка, а вражеский, намотанный на древко, флаг!

Уже потом, как всё кончилось, мой друг рассказал о своих приключениях.

Распрощавшись с нами, он подался в тыл врага и раза три пробежал туда и назад по мысленно очерченному его стратегическим взглядом квадрату, пока не наткнулся на свежевыкопанный и замаскированный окоп. Неподалеку, где там неподалеку — совсем рядом, меж других деревьев, рос развесистый дуб. Рассудив, что сама судьба вырастила его на этом месте, Митька взобрался наверх и притаился в ветвях.