Повести

Вот как! Значит, уже известно и про старосту. Хотя донес, наверно, в тот самый вечер. «Пожалели,

называется, не захотели связываться», - подумал Сотников. Выходило, однако, что полицаи знали о них

куда больше, чем они предполагали, и Сотников на минуту смешался. Наверно, это был рассчитанный

ход в допросе. Следователь отметил достигнутый им эффект, бросил свой пресс и закурил. Потом

аккуратно прибрал со стола портсигар, зажигалку, крошки табака сдул на пол и сквозь дым уставился на

него, ожидая ответа.

- Да, случайно, - после паузы твердо сказал Сотников.

- Не оригинально. Вы же умный человек, а хотите выехать на такой примитивной лжи! Надо было

придумать что-нибудь похитрее. Это у нас не пройдет.

Не пройдет - видимо, так. Но черт с ним! Будто он надеялся, что пройдет. Он вообще ни на что не

надеялся, только жалел несчастную Дёмчиху, которую неизвестно как надо было выручить.

- Вы можете поступить с нами как вам заблагорассудится, - сказал Сотников. - Но не примешивайте

сюда женщину. Она ни при чем. Просто ее изба оказалась крайней, а я не мог идти дальше.

- Где ранен?

- В ногу.

- Я не о том. Где, в каком районе?

- В лесу. Два дня назад.

- Не пройдет, - глядя в упор, объявил следователь. - Заливаете. Не в лесу, а на большаке этой ночью.

«Черт, знает точно или, может, ловит?» - подумал Сотников. Он не знал, как следовало держаться

дальше: неудачно соврешь в мелочах - не поверит и в правду. А правду о Дёмчихе ему очень важно

было внушить этому прислужнику, хотя он и чувствовал, что внушить ее будет труднее, чем какую-нибудь

явную ложь.

- А если я, например, все объясню, вы отпустите женщину? Вы можете это обещать?

Глаза следователя, вдруг вспыхнувшие злобой, кажется, пронзили его насквозь.

- Я не обязан вам ничего объяснять! Я ставлю вопросы, а вы должны на них отвечать!

«Значит, не удастся», - уныло подумал Сотников. Разумеется, из своих рук они никого уже не

выпустят. Знакомый обычай! Тогда, наверно, пропала Дёмчиха.

- Ни за что погубите женщину. А у нее трое ребят.

199

- Губим не мы. Губите вы! Вы ее в банду втянули! Почему тогда не подумали о ребятах? - ощетинился

следователь. - А теперь поздно. Вы знаете законы великой Германии?

«Законы! Давно ли ты сам узнал их, проклятый ублюдок? - подумал Сотников. - Недавно еще,

наверное, зубрил совсем другие законы!» Однако последний вопрос полицейского прозвучал несколько

двусмысленно - похоже, что Портнов не прочь был что-то переложить с себя на плечи великой Германии.

Сотников помолчал, а следователь поднялся, отодвинул кресло и прошелся к окну, сквозь решетку

рассеянно посмотрел во двор, где слышались голоса полицейских. Опять он носил в себе что-то

затаенное, особенно не напирал с допросом и то ли думал, как похитрее подловить его, то ли

размышлял о чем-то своем, постороннем.

В коридоре тяжело затопали, послышались голоса, ругань. По всей вероятности, там кого-то вели или

даже уносили. Когда толчея переместилась на крыльцо, следователь энергично отчеканил:

- Так, хватит играть в прятки! Назовите отряд! Его командира! Связных. Количественный состав.

Место базирования. Только не пытайтесь лгать. Напрасное дело.

- Не много ли вы от меня хотите? - сказал Сотников.

Незаметно для себя он обратился к иронии, как обычно поступал в минуты неприятных объяснений с

дураками и нахалами. Конечно, для Стася или еще кого-нибудь из этих предателей его ирония была за

пределами их понимания - на этого же начальника она, кажется, действовала самым надлежащим

образом. До поры тот, однако, сдерживался, только однажды криво передернул губами.

- Куда шли?

- Мы заблудились.

- Не пройдет. Ложь! Даю две минуты на размышление.

- Не утруждайтесь. Наверно, у вас много работы.

Тут он угадал точно. Морщинистое личико следователя опять передернулось, но, кажется, он умел

владеть собой. Он даже не повысил голоса.

- Жить хочешь?

- А что? Может, помилуете?

Сузив маленькие глазки, следователь посмотрел в окно.

- Нет, не помилуем. Бандитов мы не милуем, - сказал он и вдруг круто повернулся от окна; пепел с

кончика сигареты упал и разбился о носок его сапога, кажется, его выдержка кончилась. - Расстреляем,

это безусловно. Но перед тем мы из тебя сделаем котлету, Фарш сделаем из твоего молодого тела.

Повытянем все жилы. Последовательно переломаем кости. А потом объявим, что ты выдал других.

Чтобы о тебе там, в лесу, не шибко беспокоились.

- Не дождетесь, не выдам.

- Не выдашь ты - другой выдаст. А спишем все на тебя. Понял? Ну как?

Сотников молчал, ему становилось плохо. Лицо быстро покрывалось испариной, разом пропала вся

его склонность к иронии. Он понял, что это не пустая угроза, не шантаж - они способны на все. Гитлер их

освободил от совести, человечности и даже элементарной житейской морали, их звериная сила оттого,

конечно, увеличилась. Он же перед ними только человек. Он обременен многими обязанностями перед