Повести

напрасно Рыбак тогда не согласился сразу - завтра как бы не было поздно. Впрочем, оно и понятно.

Следователь тут, наверно, не самый большой начальник, есть начальство повыше, оно приказало, и все.

А теперь поправить что-либо, переиначить, наверно, уже поздно.

Нет, на гибель он не мог согласиться, ни за что он не примет в покорности смерть - он разнесет в

щепки всю их полицию, голыми руками задушит Портнова и того Стася. Пусть только подступят к нему...

16

После короткого разговора со старостой, который тем не менее совершенно обессилил его, Сотников

ненадолго заснул. Проснувшись, он неожиданно почувствовал себя мокрым от пота; столько времени

паливший его жар сменился потливой прохладой, и Сотников зябко поежился под своей волглой

шинелью. Но голове стало вроде бы легче, горячая одурь, туманившая его сознание, исчезла, общее

самочувствие улучшилось. Если бы не искалеченные, распухшие кисти рук и не набрякшая застаревшей

болью нога, то он, возможно, посчитал бы себя здоровым.

В подвале было темно и тихо, но никто, наверно, не спал, это ощущалось по частым, напряженным

вздохам, скупым движениям, притихше-настороженному дыханию людей. И тогда Сотников вдруг понял,

что истекает их последняя ночь на свете. Утро уже будет принадлежать не им.

Что ж, надо было собрать в себе последние силы, чтобы с достоинством встретить смерть.

Разумеется, иного он и не ждал от этих выродков: оставить его живым они не могли - могли разве что

замучить в том дьявольском закутке Будилы. А так, возможно, и неплохо; пуля мгновенно и без мук

оборвет жизнь - не самый худший из возможных, во всяком случае, обычный солдатский конец на войне.

А он, дурак, все боялся погибнуть в бою. Теперь такая гибель с оружием в руках казалась ему

недостижимой роскошью, и он почти завидовал тысячам тех счастливцев, которые нашли свой честный

конец на фронте великой войны.

Правда, в эти несколько партизанских месяцев он все-таки что-то сделал, исполняя свой долг

гражданина и бойца. Пусть не так, как хотел, - как позволили обстоятельства: несколько врагов все же

нашло смерть и от его руки.

И вот наступил конец.

Все сделалось четким и категоричным. И это дало возможность строго определить выбор. Если что-

либо еще и заботило его в жизни, так это последние обязанности по отношению к людям, волею судьбы

или случая оказавшимся теперь рядом. Он понял, что не вправе погибнуть прежде, чем определит свои с

ними отношения, ибо эти отношения, видно, станут последним проявлением его «я» перед тем, как оно

навсегда исчезнет.

На первый взгляд это казалось странным, но, примирившись с собственной смертью. Сотников на

несколько коротких часов приобрел какую-то особую, почти абсолютную независимость от силы своих

врагов. Теперь он мог полной мерой позволить себе такое, что в другое время затруднялось

обстоятельствами, заботой о сохранении собственной жизни, - теперь он чувствовал в себе новую

возможность, не подвластную уже ни врагам, ни обстоятельствам и никому в мире. Он ничего не боялся,

и это давало ему определенное преимущество перед другими, равно как и перед собой прежним тоже.

Сотников легко и просто, как что-то элементарное и совершенно логическое в его положении, принял

последнее теперь решение: взять все на себя. Завтра он скажет следователю, что ходил в разведку,

имел задание, в перестрелке ранил полицая, что он - командир Красной Армии и противник фашизма,

пусть расстреляют его. Остальные здесь ни при чем.

По существу, он жертвовал собой ради спасения других, но не менее, чем другим, это пожертвование

было необходимо и ему самому. Сотников не мог согласиться с мыслью, что его смерть явится нелепой

случайностью по воле этих пьяных прислужников. Как и каждая смерть в борьбе, она должна что-то

утверждать, что-то отрицать и по возможности завершить то, что не успела осуществить жизнь. Иначе

зачем тогда жизнь? Слишком нелегко дается она человеку, чтобы беззаботно относиться к ее концу.

Было холодновато, время от времени он вздрагивал и глубже залезал под шинель. Как всегда,

принятое решение принесло облегчение, самое изнурительное на войне - неопределенность больше не

досаждала ему. Он уже знал, когда произойдет его последняя битва с врагами, и знал, на какие станет

позиции. С них он не отступит. И хотя этот поединок не сулил ему легкой победы, он был спокоен. У

бобиков оружие, сила, но и у него тоже есть на чем постоять в конце. Он их не боялся.

Немного пригревшись под шинелью, он снова незаметно уснул.

213

Приснился ему странный, путаный сон.

Было даже удивительно, что именно такой сон мог присниться в его последнюю ночь. Он увидел что-

то из детства и среди прочего незначительного и малопонятного какую-то нелепую сцену с отцовским

маузером. Будто Сотников начал вынимать его из кобуры, неосторожно повернул в сторону и сломал

ствол, который, как оказалось, был не стальной, а оловянный, как в пугаче. Сотникова охватил испуг, хотя