Повести

– Откройте немедленно! – Майя колотила ладонями в деревянную дверь, находясь в панике. Она прислонилась лихорадочно горящим лбом к гладкой поверхности стены, чтобы перевести дыхание. Майя смертельно боялась маленьких, душных комнат без окон. Пожирающий душу страх сжимал её сердце, всё тело покрылось липким потом. «Папочка, любимый, вытащи меня отсюда», – шептала, девочка. «Мне необходимо взять себя в руки, не поддаваться панике, иначе я просто задохнусь, ведь спасительный ингалятор сорвался с шеи, когда меня запихивали в машину. Главное правильно дышать – вдох-выдох, вдох-выдох. И думать о хорошем: как мы с папой поедем на море. Или о Грее, или о той волшебной женщине, которая приходит в мои сны».

Сколько времени прошло с момента её заточения? Наверное, недолго, но ей казалось, что прошла, пролетела, промчалась целая жизнь, длиною в её девять лет. В таких маленьких, тёмных комнатушках времени не существует. Оно растворяется в диком страхе, парализующем волю.

«Только бы он быстрей пришёл за мной! Только бы пришёл!», – шептала девочка, теряя сознание.

Определив место заключения ребёнка, группа ОМОНа с Олесей, Юлией, Греем и Артёмом приехали в указанное Олесей место. Это был заброшенный завод на окраине города. Грей взял след девочки и привёл в подвал, на входе в который висел амбарный замок. Через несколько минут Майе оказывали помощь врачи «скорой», подъехавшие чуть позже группы спасателей.

Всю неделю Майя провела в больнице, а Олеся, потеряв все силы при поиске ребёнка, лежала с высокой температурой дома. Благо, за детьми было кому ухаживать – приехала её бабушка Софья Прокофьева, а вечером на всю ночь оставалась Юля.

Через неделю после происшествия Артём с Юлией и Майей пришёл к Олесе поблагодарить за спасение дочери. Он увидел спасительницу впервые только сейчас – неделю назад находился в таком подавленном состоянии, что не узнал бы её на улице при случайной встрече.

Светлые волосы, отливающие золотыми искрами под лучами солнца, бледное лицо Мадонны с полотен Рафаэля и огромные печальные тёплые глаза медового цвета, обрамлённые длинными чёрными ресницами. Олеся была невысокого роста и такого хрупкого телосложения, что, казалось, может сломаться, как прутик, напоминая скорее девочку-подростка, чем мать двоих детей и спасительницу многих жизней и судеб.

«Как в таком тщедушном теле может уместиться огромная, благородная душа, готовая прийти на помощь любому нуждающемуся?», – спрашивал мысленно себя Артём, понимая, что влюблён в эту женщину с первого взгляда.

Майя, увидев Олесю впервые, бросилась к ней в объятья, повторяя: «Будьте моей мамой, пожалуйста! Я так вас люблю! Я часто видела вас во сне, вы делали мои сны добрыми и волшебными. Просыпаясь, я чувствовала себя счастливой. Но вы приходили так редко, а я, ложась спать, каждую ночь ждала вашего появления».

Отец опешил от такого поведения дочери, не подпускавшей никого, кроме Артёма и Грея близко.

Олеся нежно, по-матерински прижала худенькую, хрупкую девочку к груди, сказав: «Конечно, я буду рада быть твоей матерью, крёстной. Ведь ты не крещёная?» «Как и я, – добавил изумлённый Артём, – я всю неделю думал о том, что хочу покреститься».

У Юлии, стоявшей рядом с Артёмом, похолодело в груди. Лицо читателя женских душ светилось трогательной нежностью. На женщину с телом подростка он смотрел так, как никогда не смотрел ни на одну красавицу, из тех, с кем делил свою постель. В этот момент Юля поняла, что Артём уже никогда не будет принадлежать ей. Но возненавидеть свою соперницу она не могла – слишком много добра получала от неё, не раз ловя себя на преступной мысли, что любит её гораздо сильнее и глубже, чем близкую подругу.

Глава восемнадцатая

После тяжёлого трудового дня Олеся провалилась в сон, словно в мягкое, пушистое белое облачко. Но это облачко стало превращаться в затягивающее болото сновидений, спуская уставшую женщину с небес на землю.

Позади скрупулезные дни и часы подготовки к полету. И вот, наконец, долгожданный аэродром – священное место для пилота. Здесь вступают в силу другие законы. Отличные от всех земных правил жизни людей на земле. Тут даже энергетика другая. Подчиняясь ей, между дорожками растет сочная трава, даже в засушливые годы. Ее все время нужно косить. Но с каждой посадкой очередного самолета, с его крыльев стекает невидимая глазу благодатная энергия самого Неба. Вне аэродрома растения получают ее с дождем, а здесь она струится от каждого крыла севшего на землю самолёта. И трава благоухает. Так же и летчик, ступая на бетон аэродрома, преображается, превращаясь в совершенно другого человека. Здесь уже нет привычной земной жизни. Тут все подчинено летным законам, требующим точного и безукоризненного исполнения.