Повести

Тон и голос посетительницы внезапно изменился, словно спесь и снобизм сдуло ветром. Она вдруг заговорила голосом простой несчастной бабы, которой знакома душевная боль.

– Это моя дочка. Я отдала её в детский дом, боясь, что мой муж, известный бизнесмен, не примет её, и наша свадьба не состоится.

– Ещё я вижу, что вы беременны, у вас будет мальчик.

– Неужели! Муж так хочет сына, но у нас не получалось уже три года. Он подумывал развестись из-за этого со мной, ведь ему нужен наследник. Я последние дни потеряла аппетит, меня тошнило при виде еды, но и подумать не могла, что беременна.

– Скажите, – обратилась к Олесе теперь на «вы» Ирина, – муж примет мою девочку? Что вы видите?

– Я вижу огромную светлую комнату. Из окна видно море. Вы вчетвером сидите за круглым столом, весело разговариваете и смеётесь.

– Значит, всё обойдётся, – выдохнула женщина, словно освобождаясь от ноющей сердечной боли, – спасибо вам большое, Олеся! Вы не представляете, что сделали для меня!

– Но это ещё не всё, продолжила Олеся, – у вас будут большие душевные переживания, связанные с вашим братом. Он – опасный человек, будьте готовы к сюрпризам с его стороны.

Лицо Ирины от этих слов внезапно потемнело. Она опустила голову, ещё раз поблагодарив кудесницу, всунула Олесе в руку хрустящие бумажки и, поклонившись перед выходом, ушла.

Олеся раскрыла ладонь. В ней лежали две стодолларовые купюры.

Спала она плохо. Слишком сильные впечатления были от дней приёма несчастных, проходивших через её офис, оставлявших следы своей ауры – глубокие, тревожные, отчаянные. Но больше всего её преследовали, не давая расслабиться и спокойно спать ночью глаза её пациентов. Крупные и мелкие, обрамлённые паутинками морщин и с накрашенными ресницами, грустные, опухшие от слёз, задумчивые серые, легкомысленные зелёные, надменные карие. Эти глаза снились ей в те короткие часы погружения в неглубокий сон, сливаясь в один опустошающий бездонный глаз. Переливающаяся всеми цветами радужка становилась посередине чёрной дырой зрачка, которая хотела засосать, закрутить в чёрный водоворот неведомого.

Глеб, чутко спавший рядом с Олесей, ощущал, в какой поток непривычных для неё ощущений попала его любимая. Стоило положить ему руку на голову Олеси, как она тут же проваливалась в глубокий сон. Если же преследующие её образы не покидали её таким путём, он пристально смотрел в её глаза. И Олеся, утопая в волнах любви и света, льющихся из глаз любимого, безмятежно засыпала.

«Я привыкну, – говорила Олеся по утрам своему отражению в зеркале». Следуя негласному договору со своим даром, она не смотрела в собственные глаза. «Я привыкну, как привыкают к своей работе врачи. Им нельзя полностью погружаться в проблемы пациентов, захлёбываться от их боли, иначе они не смогут профессионально справляться со своей работой. Я преодолею эту слабость, чтобы стать профессионалом».

У подруги Олеси Юлии заболела близкая знакомая по работе. Юля, как всегда, попросила Олесю посмотреть Веру.

Как выяснилось, у Веры диагностировали и удачно прооперировали раннюю стадию рака кишечника год назад. Вера имела дочку от первого брака, но брак распался, как только женщина заболела. Её друг Фёдор, влюблённый в неё со школы, сделал ей предложение, зная о болезни любимой, и они расписались. Вера забеременела и пришла на приём к Олесе, потому что онкологи в один голос заставляли сделать аборт, сказав, что иначе болезнь вернётся с новой силой и тогда помочь женщине будет невозможно.

Олеся, посмотрев Веру, увидела, что у неё будет здоровая девочка (это больше всего волновало будущую мать), но родится она недоношенной. И если Вера сохранит беременность, то погибнет от вернувшейся болезни.

– Что вы решили, Вера, – спросила Олеся.

– Конечно, я оставлю ребёнка, пусть даже платой за это станет моя жизнь. Не уговаривайте меня избавиться от моей дочки, я не смогу её убить.

– Да хранит вас и вашу девочку Бог, – ответила Олеся с тяжёлым сердцем, – когда я вам понадоблюсь, буду помогать всем, чем смогу. И они расстались на пять месяцев.

Вера родила недоношенную девочку, которую выхаживали месяц в отделение для младенцев. Уже на пятом месяце беременности у неё стала быстро расти злокачественная опухоль, химиотерапию и операцию, как и прерывание беременности, она делать отказалась. А после преждевременных родов на сроке шесть с половиной месяцев, усилия врачей стали бесполезны. Муж ездил по онкологическим центрам, чтобы достать нужное лекарство, до последнего дня был рядом с Верой, носил её на руках в ванную и на балкон. Взяв отпуск, ухаживал и за женой, и за дочкой.

Олеся, как и обещала, навещала умирающую молодую маму, пытаясь продлить её дни ради того, чтобы она смогла увидеть свою Василису.

Вера умерла, когда Васе исполнилось три месяца, муж привёз дочь домой из больницы за полтора месяца до ухода жены. Даже в предсмертных мучениях, она не жалела о своём поступке, рассказывая с блаженной улыбкой на истощённом лице, какая у них красивая и умная девочка.