Повести

— Представьте себе, — говорил Климов в другой раз, улучив удобный момент и снова втягивая Лининого отца в спор. — Представьте, что мы с вами общаемся, так сказать, с самим «сыном божьим». Ходим с ним из города в город, слышим его голос, видим, как он питается, одевается и так далее. Неужели бы мы не рассказали, не написали бы хоть слово о нем?.. А ведь апостолы если и говорят о Христе, то все с чужих слов, по чужим описаниям. Это же невероятно! Да они должны бы каждый шаг его вспомнить, в каждой своей строчке кричать о каких–то подробностях — еще бы! Они жили бок о бок с самим богом! Такое ведь случается не с каждым… И вот — ни единой конкретной детали, ни единого конкретного случая. Как выглядел Христос? Какого он был роста? Красив или некрасив? Какой у него был цвет глаз и волос? Во что он одевался?.. Ни слова, ни намека. А ведь он в евангелиях, «посланиях» и «деяниях» как–никак центральная фигура. О нем все притчи и сказания. Не странно ли, а?.. Или возьмем историков и писателей того времени. Ведь жизнь Иисуса, его дела, если верить евангелиям, вызвали самое настоящее народное движение в Палестине. И вот об этом–то движении, как и о его вдохновителе, — ни строчки ни у писателей, ни у историков. А ведь как раз в то самое время, в начале первого века нашей эры, жил еврейский философ Филон Александрийский, историк Юст из Тивериады, жил и работал греческий писатель Плутарх, римские историки Тацит, Плиний Младший, Светоний, философ Сенека, поэт Ювенал. Смотрите — какие личности–то!.. Если взять Юста из Тивериады, то он просто не мог не знать об Иисусе и его делах. Ведь эта самая Тивериада, где Юст родился, находилась буквально рядом с местами, где действовал Иисус. Но ничего не написано у Юста о Христе, ни строки. Не удивительно ли? Или Филон. Он, правда, жил не в Палестине, а в Александрии, но о жизни евреев в Палестине он знал довольно хорошо. В его сочинениях не раз упоминается прокуратор Иудеи Понтий Пилат. А вот о том, что Пилат казнил Иисуса, у Филона не сказано ни слова. Филон подробно рассказывает о палестинской секте ессеев, о секте терапевтов. А обе эти секты, как известно, были очень близки к первоначальному христианству. О них Филон пишет, а о Христе и христианах не пишет. И это при всем при том, что его собственное учение позже породило догматику христианства. Энгельс, если вы знаете, называл Филона «отцом христианства». И вот, оказывается, «отец», — Климов не мог сдержать своего ехидства, — ничегошеньки не знает о своем «детище»… Как не знает о нем римский философ Сенека, по Энгельсу — «дядя христианства». И жил–то Сенека во времена Нерона, который, как утверждают «деяния», чинил христианам массовые гонения. Такие события, конечно, не могли пройти мимо Сенеки. В общественной и литературной жизни он принимал самое живое участие. Однако и Сенека не пишет ни о Христе, ни о христианстве. А уж что говорить о кумранских рукописях!.. Ведь кумраниты записывали буквально все: свои воззрения, принципы жизни, богословские и этические учения. И вот в такой–то массе литературы — ни малейшего намека на «великие события»! Которые, если верить евангелиям, происходили всего в двадцати километрах от кумранских поселений. Да трудно поверить и в то, что Иисус во время своих странствий по Палестине не забрел бы в район этих поселений. Ведь его учение было так близко кумранитам!.. Итак, что же получается? Получается, что великие дела Иисуса, его арест, суд над ним, смерть на кресте, целое народное движение после его смерти, воскресения и вознесения на небо, появление новой религии — все это не оставило никакого следа ни в памяти людей, ни в литературе. Ни слова. Век, в который Иисус жил и действовал, молчит о нем… А стало быть, даже тогда, на заре христианства, ничего достоверного об основателе этой религии известно не было. Евангелия — это скорее мифы, которые созданы гораздо позже…

Во время этой мощной и детально, вместе с Саней подготовленной атаки отец Лины как–то грустно кивал головой, мол, да–да, все это так, к сожалению. И Климов, облегченно вздохнув, подумал было: «Наконец–то мы приперли тебя к стенке! Наконец–то тебе нечем, кажется, крыть!..»