Повести

Марк пьет свой утренний кофе, притаившись за непроницаемыми для посторонних взглядов окнами, и которую минуту уже смотрит на девушку, завтракающую, несмотря на почти морозную свежесть осеннего утра, перед распахнутым окном, что, как ему теперь кажется, является для нее привычным делом. По крайней мере, до наступления холодов.

Он сам себе не отдает отчета в том, что делает, но, как только утром послышалось знакомое уже потрескивание поверх льющейся над бульваром песни, Марк поспешил к окнам лоджии.

Поначалу мелькнула у него мысль открыть окно и, быть может, запросто познакомиться с ней, отсалютовав друг другу кружками.

Вот только это не о нем. Ничего не дается ему запросто: он не тот парень, который может с легкостью завести ненавязчивое знакомство, подойти к девушке и спросить, будто между делом, чем она занимается на выходных, и пригласить, например, в кино.

Нет. Он из тех, из других. Кто будет прятаться за тонированным стеклом и подглядывать, каким бы беспросветно тупым решением ему это ни казалось. Кто пройдет мимо с каменным лицом, даже если судьба сведет его с ней в самой непринужденной обстановке. Кто вместо беззаботного замечания о погоде, в конце концов, ляпнет обескураживающую глупость, после которой им будет неловко смотреть друг другу в глаза.

Да, вот это про него. Так чего же отклоняться от привычного хода вещей?

К тому же Марк и не собирается с ней знакомиться. Он здесь ненадолго. И… к чему ей эти проблемы?

Его последние отношения, как всегда, печальные и скоротечные, закончились ссорой в баре, погромом и вызовом полиции.

А эта девушка выглядит вполне счастливой. Симпатичной. У нее широкая красивая улыбка и вьющиеся волосы. Возможно, она старье собирает. А он еще что-нибудь сломает у нее, чего не сможет потом купить.

Марк поджимает губы и качает головой, сам не понимая, как зашел мыслями так далеко, что уже сам себя пригласил в ее дом.

Однако… однако все ж ему любопытно. И это ощущение, после нескольких дней беспросветного равнодушия ко всему, дарит ему чувство легкой окрыленности.

Она заканчивает завтракать и исчезает из поля его зрения, прикрыв перед тем ставни.

Весь день Марк мается от безделья. После обеда все же решает поработать. Отсылает проделанную часть работы, чувствуя себя на порядок лучше: хоть какое-то дело. От мыслей о прогулке он поначалу отказывается, но все же после ужина устраивает себе вылазку.

Он бестолково ходит вдоль улицы, сунув руки в карманы куртки и заглядывая в окна всевозможных магазинчиков: от павильона с шоколадом со всего света до лавки с цветочными горшками ручной работы, но никуда не заходит – не хочет привлекать к себе внимание дружелюбных продавцов.

Этот город точно его недолюбливает. Узкие мощеные тротуары не дают ему ни неспешно пройтись, ни развернуться, не помешав при этом другим пешеходам, а их тут по вечерам, оказывается, порядочно. Он чувствует себя неповоротливым бревном в веселом обмельчавшем горном ручье.

На углу улицы Марк обнаруживает булочную. Ее запахи дразнят обоняние, но он не смеет зайти. Сквозь незашторенные окна виднеется плотная очередь перед прилавком – это его и отталкивает. Он высокий, плечистый; в таких небольших помещениях все взгляды на какое-то время неизбежно обращаются к нему, и перспектива стоять под прицелом нежелательного внимания, прижатым к другим страждущим, его совсем не прельщает.

Марк возвращается в квартиру ни с чем.

Но теперь всё вовсе не так беспросветно, как было еще вчера. Он не понимает причины своего душевного подъема. Ни когда перекусывает перед телевизором, ни когда вновь берется за строчки – больше от безделья, – ни когда подумывает отправиться спать.

Понимание приходит к нему, лишь когда он различает уже ставшие привычными звуки проигрывающейся пластинки. Марк торопится на лоджию и с чуть заходящимся сердцем открывает окно и выглядывает…

Чтобы вновь увидеть лишь темнеющий оконный проем и открытый ящик на подоконнике, из которого и звучит незатейливая, будто шутливая песенка об обыденности жизни и об этом городе. Но никто не показывается ему, и это вызывает досаду.

С чего-то он успел придумать себе, что она знает о его появлении. Но ведь может так статься, что он просто наблюдает за чужой жизнью. И это никакой не диалог.

Наверное, она даже не догадывается о том, что кто-то ждет, когда она заведет в очередной раз пластинку.

Под неспешное пение он начинает задумываться о том, кто она такая.

Он видел ее дважды. Девушка казалась ему довольной своей жизнью. Насколько он вообще мог об этом судить. Наверное, работает где-то неподалеку. Возможно, в одной из тех лавочек, что он видел вечером на улице.

Внезапно эта мысль оказывается очень волнующей, стоит ему только представить, что он мог встретиться с ней сегодня лицом к лицу. Она-то бы и не поняла, кто он такой, зато сам Марк мог бы увидеть ее вблизи, возможно, поздороваться и попросить помочь ему… – с чем там? – с выбором горшка, например.