Повести и рассказы

- Проверить?! - Зина заметалась по кабинету. Столкнулась с Иваном Максимовичем. Он извинился… Она не села, а упала на стул, словно в полном изнеможении. - Если говорить начистоту, знаете, что мы делаем?

Иван Максимович и Костя замерли. Когда Зина собиралась говорить «начистоту», следовало ожидать самого страшного.

- Мы предаем Петрушу… Простите, Петра Васильевича! Он не может уже теперь защитить свои творения. Он доверил их нам. А мы бросили их на произвол судьбы!

- Ну, уж ты слишком… - проговорил Костя.

- Она права, - сказал Иван Максимович. - Мы можем терпеливо ждать, пока Николай Николаевич приступит к осуществлению своей заветной мечты. Но старые спектакли обязаны содержать в порядке. А?… Вы согласны?

…Все актеры знали, что каждый вечер в седьмом ряду сидит молодой режиссер, который будет ставить Шекспира.

Когда люстра в зале начинала тускнеть, а занавес раскрывался (Петр Васильевич любил, чтобы в театре был занавес), Андрей, как в детстве, впивался глазами в сцену. Он внимательнее всех смотрел, громче всех хохотал и дольше всех хлопал. Он уже относился к ТЮЗу так, как относятся к близкому человеку, недостатки которого подмечают и переживают больше, чем недостатки других людей, но от этого не перестают любить и восторгаться.

Когда Андрей наконец посмотрел все спектакли, у актеров испортилось настроение: из седьмого ряда исчез самый благодарный и отзывчивый зритель.

- Какой милый молодой человек! - сказала Анна Гавриловна. - Я знала, что он не упускает ни одного моего жеста. Очень способный зритель!

Анна Гавриловна всю жизнь считала, что зрители, как и актеры, могут быть способными и неспособными.

- Я когда-нибудь обязательно встречусь с вашим Петрушей, - сказал Андрей Зине. - Я теперь знаю этого человека. Он мне нужен. Я люблю его! И, кажется, угадываю главное его качество: он - ребенок. Как ты, как Гайдар… Чист и добр. И при этом - мужчина: умный и твердый. Я не ошибся?

- Ты не ошибся. И поэтому именно ты должен быть реставратором!

- Кем?!

Зина ничего не ответила: она помчалась к директору.

В тот же день вечером Зина решила зайти к Патовым, чтобы поговорить с Ксенией Павловной. «Она же обещала быть добрым посредником между мной и Николаем Николаевичем, - рассуждала Зина. - Пришло время воспользоваться ее помощью!…»

Дверь открыла Лера. У нее была привычка прямо с ходу, не поздоровавшись, сообщать о том, что ее в данный момент волновало.

- Зубрю, - сказала она. - И потрясаюсь: сколько в нашем организме деталей! И каждая может испортиться, отказать… Как мы все живы-здоровы? Просто непостижимо.

- Наверно, велик запас прочности? - предположила Зина. И, следуя своей манере все переносить на дела театра, подумала: «И у нашего ТЮЗа тоже запас прочности колоссален, если он до сих пор не развалился. Спасибо Петруше!…»

- Учиться в медицинском для мнительных людей - одно наказание. Они находят в себе признаки всех болезней!

- Но ты ведь не мнительная.

- Что ты?! Это единственная черта, которая досталась мне в наследство от папы. Не считая, конечно, лица!

Зина знала, что Патов то и дело профилактически глотал пилюли и бесконечное количество раз мыл руки, вытирая их бумажными салфетками, которые всегда носил в кармане.

- Но мнительность для врача, я считаю, полезна, - сказала Лера. - Если он распространяет ее и на своих пациентов. А то приходит, знаешь, такой старичок-бодрячок и говорит больному: «Ничего! Мы с вами в воскресенье пойдем на рыбалку. Болит живот? У кого же он не болит?! Попейте салол с белладонной…» А ночью у пациента - прободение язвы желудка.

- Нагонять на человечество страх тоже, наверное, ни к чему, - возразила ей Зина. - Все люди на земле - пациенты.

- Нет! - решительно заявила Лера. - Лучше жить, прислушиваясь к себе, чем умереть, будучи уверенным, что ты абсолютно здоров. Я буду перестраховываться!

Из комнаты вышла Ксения Павловна. Она всегда была красиво причесана и красиво одета, будто собиралась идти в гости. Хотя большую часть своей жизни провела дома.

- Знаете, какие профессии самые опасные? - спросила Лера у матери и у Зины. - Которым нельзя ошибаться. Летчик-испытатель, например. Или врач! Актер не так исполнил роль Градобоева в комедии Александра Николаевича Островского «Горячее сердце» - испортил зрителям настроение… Ну и что? Другой актер исполнит иначе. И исправит зрителям настроение.

«Великих она тоже называет по имени-отчеству, - подметила Зина. - Но с иронией, словно бы пародирует Николая Николаевича».

- Теперь сравните! - продолжала рассуждать Лера. - Хирург не так сделал больному операцию. Даже обычную… Удаление желчного пузыря. Боюсь, что этот больной может вообще уже никогда не увидеть комедий Александра Николаевича Островского.

- Ты права… Делать не так врач не имеет права, - согласилась с ней Зина.

- Поэтому удаляюсь зубрить! - Она исчезла в комнате. Потом вновь появилась: - Ты ведь, как всегда, к маме?

- Честно говоря, да.

- Хоть бы раз ты сказала нечестно! - Лера снова исчезла.