Повести и рассказы

Я почувствовал что-то вроде паники. Таксисты, как правило, не слишком сговорчивы, а этот, должно быть, подумал, что я сошел с ума. Я сказал ему, чтобы он сейчас же разворачивался и как можно быстрее возвращался в "Львиную голову", и что если он доберется туда меньше чем за двадцать минут, то получит двадцать долларов чаевых. Мы были на месте через двадцать пять минут. Я все равно дал ему двадцатку.

Мои друзья ушли. В туалете кольца тоже не было. Я подошел к бармену. Он улыбнулся, положил мое кольцо на стойку и развернул передо мной салфетку для коктейля лицевой стороной вверх.

Сначала я подумал, что он собирается налить мне выпить. А потом я прочитал записку на салфетке.

Когда-нибудь сделайте то же самое для кого-то другого, — гласила записка.

Почерк был едва различим. Бармен не знал этого парня, сказал, что никогда раньше его не видел. Сказал, что он выпил несколько кружек пива и ушел. Дал хорошие чаевые. Среднего рост, среднего телосложение. Джо Средний.

Я вспомнил Миконос. Я проник в тайну.

Из тайны бьют ключом обещания и распущенность. Большинство земных существ рождаются в огромных количествах, что является почти невообразимым обещанием жизни каждую весну, и подавляющее большинство из них только для того, чтобы умереть уродливыми и молодыми, прежде чем они полностью сформируются. Миллиарды и миллиарды личинок насекомых — опарыши, личинки, гусеницы, златоглазки, комары. Их постоянное занятие — работа челюстями, поедание. Это и постоянное превращение. Они пожирают листья капусты и хлопчатника, дуба и вяза только для того, чтобы на них охотились другие, более крупные существа, у которых вкус к ним такой же специфический, как у них к капусте, или быть заживо съеденными изнутри кишащими детенышами какого-нибудь паразита. У паразита тоже специфический вкус. И опять же, как у личинки, измеряется миллиардами рождающихся и миллиардами умирающих, потому что те же самые паразиты сами по себе очень вкусны для других существ. Обещание и распущенность. В этом смысл жизни, и вся загадка в том — почему? С какой целью? Для увековечивания чего именно?

Это и превращение. Возьмите короткое и толстое пушистое тельце, ползающее по земле, и сделайте его легким, как перышко, подарите ему нежные кружевные крылышки. Превратите раздирающие челюсти во всасывающие хоботки.

Слово "larva" означает "личинка" или "личина".

Полагаю, я находился на личиночной стадии.

Теперь это в прошлом.

Я знаю, что я питался моей личной версией капустного листа. Я питался своей работой, миром, который видел через видоискатель. Ограниченным миром и ни в коем случае не настоящим миром, а моим собственным, который я мог и даже умел видеть.

Это и Лора.

В тот самый первый вечер много лет назад мы с Лорой неловко встретились за ужином с общими друзьями в их квартире в Ист-Сайде. Никто из нас не знал, что другой должен быть там. Это была засада для нас обоих, и ничего хорошего из нее не вышло. Мой уход был оправданием ее ухода. Я собирался быть джентльменом и проводить ее до такси, и в любом случае, на следующее утро мне нужно было работать. Спокойной ночи, ребята. И не пытайтесь повторить это снова.

Потом на улице произошла странная вещь. Мы заговорили о том, как ужасно и неловко было там, и мы оба начали смеяться — впервые за этот вечер по-настоящему. Мы смеялись над нашими друзьями до самого угла. Когда такси остановилось, я импульсивно спросил ее, хорошая ли у нее память на цифры, и она ответила, что да, на самом деле, хорошая. Я продиктовал свой номер телефона, она улыбнулась, кивнула и такси отъехало.

Прошел месяц, прежде чем она позвонила мне. Я почти совсем забыл о ней. Даже не был уверен, что узнаю ее. Но когда она вошла в бар и мы разговорились, прошло не больше часа, прежде чем я понял, что никогда ее не забуду. Не эту женщину. Ее стоило удержать. Забавная и умная, а если присмотреться, то просто красавица. Мы не могли перестать разговаривать, а через некоторое время не могли перестать прикасаться друг к другу — это было что-то вроде горизонтального притяжения. Рука на руке, рука тянется, чтобы коснуться руки или плеча, и, наконец, в предрассветные часы утра в этом новом для нас обоих фешенебельном баре в Мидтауне, почти пустом, почти закрывающемся и на виду у бармена, рука к щеке и губы к губам, да, мы с Лорой целовались на глазах у незнакомцев, целовались нежно, как пара подростков, как люди, на которых мы могли бы смотреть с удивлением или неодобрением, если бы целовались не мы. В состоянии опьянения, но не от выпивки. И так все и осталось.

И так продолжалось до прошлого года.

* * *

Стоял июль, было жарко, и мы оба для разнообразия оказались в городе.

Лора собиралась приготовить ужин: легкий салат, хлеб и сыр. Она зашла в винный магазин, чтобы выбрать бутылку вина. Я был на другой стороне улицы, в магазине "Патмарк", покупал сигареты. Попытка бросить курить снова не увенчалась успехом.