Повести и рассказы

Утомленный сильною мозговою работой и все еще затрудняясь принять в отношении к «обществу» решительные меры, не зная даже, чем начать свою роль нового известного графа Монте-Кристо, Залетаев почувствовал сильное желание развлечься несколько и в особенности распечь своих людей, чтоб они не избаловались.

— Стой, кучер, стой! — закричал он, дергая шнурок. Карета остановилась.

— Человек мой здесь?

Кучер привстал на козлах, обернулся, поглядел и отвечал утвердительно:

— Здеся-с!

— Ну, хорошо! Когда приедешь на Невский — доложи.

— Да уж приехали-с.

— А почему ж ты не доложил? Вот то-то, братец, какой ты нерасторопный. Ну, ступай дальше, вон туда; потом налево к кондитерской, да там и остановись!

Карета снова двинулась, проехала шагов двадцать и остановилась.

— Что? — спросил Залетаев, выглядывая из кареты.

— Приехали-с! — отвечал человек и, в ту же минуту отворив дверцы, простер руки к своему господину.

«Куда ж бы это?» — подумал Залетаев, выходя из кареты. Тут, взглянув на вывеску книжного магазина, у которого был высажен, он стал подозревать, не сюда ли ему нужно, и действительно, подумав хорошенько, догадался, что сюда, и вошел в магазин.

— А ты, братец… гей, человек, человек! Ты меня жди здесь у дверей, слышь? — кричал он своему человеку, остановившись в дверях книжного магазина.

Человек, с безмолвною покорностью, путаясь в своем длинном пальто и синея от сознания своих обязанностей, поспешил стать на указанное ему место.

— Позвольте… что у вас есть в магазине? — спросил Залетаев у приказчика.

— А что вам угодно?

— Мне бы нужно… сочинение… гм!.. Ведь у вас тоже есть и вакса?

— Ваксы нет.

— А, нет? Так что же у вас есть?.. Ба! Визитные карточки?

— Есть карточки.

— Ну, вот их-то мне и нужно. Дайте на первый случай — сотню карточек, да еще вот что… что бишь я такое… у вас есть всякие книги?

— Какие книги вам нужны?

— Хорошие, разумеется. Я каких-нибудь не читаю… Сочинения Пушкина, Слепушкина и других… Адрес-календарь всех петербургских жителей? Есть у вас такое сочинение?

— Адрес-календарь есть.

— Вот его-то мне и нужно. Теперь так… так, — повторял Залетаев, улыбаясь и корчась от удовольствия, — адрес-календарь всех петербургских жителей и сотню визитных карточек — а там уж — наше дело!

— А что, тут они все обозначены подробно? — спросил он, развертывая поданный ему адрес-календарь.

— Всех нет, а есть чиновники, купцы и прочие…

— А, и прочие? Их-то мне и нужно! Я о них и спрашивал; ведь тут они все — и второй гильдии тоже? Может быть, только первой гильдии?

— Нет-с, и второй, и первой, и третьей — все купцы…

— Так, так! Все они по алфавиту — прекрасно… Сейчас можно отыскать! Благодарю вас — прощайте!

Заплатив деньги и взяв драгоценную книгу и визитные карточки, он отправился из магазина в веселом расположении духа, напевая вполголоса: «Среди долины ровныя — на гладкой высоте». В дверях он остановился и кликнул человека:

— Гей, слышь, человек! Положи, братец, все это в карету: книгу и карточки — слышишь, в карету, в карету!

— Слышу, — отвечал человек шипучим голосом, простирая руки к книге и обозревая свинцовыми глазами внутренность магазина.

— А позвольте узнать, — продолжал Залетаев, обращаясь к приказчику, — кто сочинил эту книгу? Тут не обозначено имя сочинителя.

— Это книга не сочиненная.

— А, так, так! Значит, настоящая книга — так! Ее-то мне и нужно. Благодарю вас.

— Не за что-с!

— Положи ее в карету, слышь, в карету! И карточки положи в карету! — приказывал Залетаев своему человеку, выходя из магазина.

Довольный покупкою, он отправился дальше по Невскому пешком, приказав карете и человеку следовать за ним в почтительном отдалении. Карета двинулась по мостовой, а человек последовал за своим господином по тротуару, путаясь и спотыкаясь в своем пальто, блистая картузом и одним из своих сапогов и повергая прохожих в глубокое изумление относительно его звания и нормального цвета лица, которое на этот раз беспрерывно переходило из фиолетового в синий, из синего в бурый, и наоборот.

Когда Залетаев прошел несколько шагов по Невскому, веселое расположение духа его сменилось безотчетною тревогою. «Как же это я до сих пор не принял никаких мер? — думал он, бросая вокруг себя пугливые, беспокойные взгляды. — Да и какие тут меры особенные? Просто нужно действовать, что бы там ни думало… беспристрастное потомство».

Тут размышления Залетаева внезапно приняли другое направление. Глядя подозрительно по сторонам, бросая недоверчивый, пугливый взгляд на встречавшиеся ему физиономии, как будто все они принадлежали страшному беспристрастному потомству, он заметил, между прочим, в окне одного дома несколько портретов и пространную вывеску, извещавшую прохожих о жительстве здесь художника.

«Вот было бы хорошо… и совершенно прилично, — подумал Залетаев, — оставить после себя портрет! Мало ли было случаев, что люди умирали, не оставив своего портрета, — а ведь он, может быть, и не очень дорого берет, — да что тут рассчитывать о цене, когда дело такое важное!»