Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

Толстяк скрылся за баром, принес свежую скатерть и стал застилать другой стол. Он исчезал за баром еще несколько раз и снова появлялся, по-прежнему тяжело вздыхал, когда разливал в рюмки куантрекс, и, казалось, не обращал никакого внимания на столик, за которым, сидели Ариана и Аристид.

Но так только казалось. Примерно через четверть часа трактирщик едва заметно кивнул Аристиду, и тот, извинившись, попросил у Арианы разрешения отлучиться на несколько минут.

В крошечной комнатушке, расположенной тут же за баром, на засаленной плюшевой софе сидел худощавый мужчина со впалыми щеками. Синий берет был надвинут низко на глаза, и можно было разглядеть лишь кончик крючковатого носа, узкий рот с подрагивающими пепельно-серыми усами и костлявый, выдававшийся вперед подбородок. Не говоря ни слова, Аристид сел рядом с этим человеком. Тот, даже не поздоровавшись, сразу же начал разговор:

— От двадцати двух тридцати до двадцати трех на углу Тиссер и Рю-Дюпон. В обычном «panier à salade»[25] марки «ситроен» мы подъедем со стороны моста и свернем вправо. Два вишистских жандарма, пугливые и даже трусливые, трое — пятеро эсэсовцев — точного их числа никто никогда не знает заранее — будут вооружены автоматами. Бертран, Жюльен и еще один офицер прибыли от де Голля из Англии неделю назад — спрыгнули здесь с парашютами. Офицер обо всем узнает только в пути. Сколько у вас будет вооруженных людей?

Аристид не ответил. Неожиданно он сорвал с головы собеседника берет и посмотрел в его серо-голубые глаза. Тот не вздрогнул, не моргнул и даже не пошевелился. Лишь тонкие губы на его худом лице слегка растянулись в добрую улыбку.

— Семь человек, — проговорил Аристид.

— Достаточно. Я спрячусь под сиденьем, у меня оружия нет. Если можно, меня не трогайте.

— И тогда ты уйдешь с нами?

Теперь на Аристида смотрел уже другой человек.

— Кому какое дело, что я захочу? Война еще не кончилась, к нам каждый день привозят новых пленных. Я солдат и так же, как ты, должен быть на своем посту. — Сказав это, он поднялся, протянул Аристиду руку и уже на ходу спросил по-простецки: — А черненькую ты взял с собой для маскировки?

Не дожидаясь ответа, худощавый мужчина вышел из трактира через дверь, ведущую во двор.

Когда Ариана, поджав губки, насмешливо спросила Аристида, что подействовало на его желудок — Рона или куантрекс, — ее возлюбленный рассеянно ответил:

— Кажется, и то и другое. — Он поцеловал девушку в плечо, сунул две стофранковые купюры под пепельницу и вдруг заметил, что Ариану занимает какая-то мысль.

— Подумать только! — обратилась она к Аристиду. — За полдня ни одной полицейской облавы. По теперешним временам это больше, чем мы могли бы желать. Не будем испытывать судьбу — уйдем отсюда.

Он обнял ее за талию, поцеловал еще раз в душистые волосы и повел к лодке, которая слегка покачивалась на прибрежных волнах.

В дом, где они остановились накануне, Аристид вернулся в полночь. Ариана уснула, видимо, просматривая журнал, — он валялся на потертом коврике у самой кровати. Ночная лампа была зажжена. Дыхание девушки с успокаивающей равномерностью поднимало и опускало полуобнаженную грудь.

Несколько секунд Аристид молча постоял на пороге, потом глубоко вздохнул, осторожно прикрыл за собой дверь и повернул ключ. Зеркало возле умывальника отразило бледность его лица.

Раздеваясь, он ощутил тупую боль в левом плече. Мокрая от пота рубашка так прилипла к спине, что сдирать ее пришлось, будто собственную кожу.

Дрожащими пальцами Аристид ощупал багрово-синее плечо, боль в котором с каждой минутой все усиливалась. Левая рука не действовала. Пришлось управляться одною правой.

С большим трудом освободившись от одежды, он еще раз подошел к кровати, низко склонился над Арианой и прислушался к ее дыханию. Убедившись, что девушка спит, достал из заднего кармана брюк, уже висевших на спинке стула, пистолет, тщательно завернул его в темную тряпку, погасил лампу, открыл окно и, по пояс высунувшись наружу, стал толкать платяной вешалкой маленький темный сверток по водосточному желобу влево — под черепицу. Потом тихо закрыл окно и лег рядом с Арианой.

Аристид, конечно, не предполагал, что вечная Ева за всем наблюдала, полуприкрыв свои длинные ресницы. Он осторожно подвинулся к ней и поцеловал в затылок. Левая рука, которой хотелось обнять девушку, совсем не повиновалась ему.

Добрых четверть часа он пролежал с открытыми глазами. Ариана повернулась на другой бок и, как бы невзначай, положила свою правую руку на его раненое плечо. Аристид закусил губу, но не шелохнулся и даже не вздрогнул.

— Больно, мой милый, таинственный Казанова? — тихо и нежно спросила Ариана.

Вероятно, впервые в жизни вопрос женщины лишил его дара речи. Лишь после некоторой паузы он заговорил наконец насмешливым, но каким-то незнакомым ему самому голосом:

— Что с тобой, моя дорогая? Тебе что-нибудь приснилось?

Ариана откинула волосы с его лба и тем же милым голоском продолжала:

— Все в порядке? Сколько у нас времени для себя?

После новой паузы Аристид, к своему удивлению, ответил: