Повести Ильи Ильича. Часть третья

Для удобства и простоты анализа верхнюю границу раскачиваемого сигнала системы можно было бы приписать вредному воздействию, например, самой сильной ловушки, а нижнюю – прочим соблазнам, и бороться с ошибками поодиночке, но с уровня системы так не получалось. С уровня системы внешние противники плохо различались, представляясь одной общей сложной помехой, бороться надо было сразу со всеми. Вот поэтому, как думал Николай Иванович, так его всю жизнь тянуло приподняться над собой, хотя получалось это только во сне или в редкие минуты просветленных мыслей, подвигнутых неожиданными обстоятельствами. Как это было с ним из-за семейных переживаний или на вершине, когда мир лежал у его ног.

Могущественного противника, с которым необходимо бороться, Николай Иванович представлял себе еще туманнее. Одно ему было понятно – у него человеческие корни. Но корни эти были слишком древни, глубоки и разветвлены, чтобы можно было надеяться на успешное противоборство в одиночку. Прочитав массу информации по этому поводу, Волин видел, что твердого знания об этом противнике нет, и что как только намечаются пути появления такого знания, они заливаются морем шумовой и похожей на правдивую информации, различить в которой правду-истину за время человеческой жизни невозможно.

Из всех гипотез и теорий происхождения и развития человека его душа отобрала только два общих соображений.

Первым было то, что живущие сегодня люди – тварные создания, сотворенные на земле. Это прямо следовало из библии и подтверждалось ходом истории. Другое дело, какой бог нас создал? Русские мыслители, пытавшиеся понять, почему библейские представления сводят русского человека с ума, всегда находили в книге двух богов. Признавая существования единого бога и славя осанну, в ней сплошь и рядом написано про какого-то другого бога. Зачем тот, кто сотворил человека и которого в книге называют отцом, глубоко разбираясь в слабостях изменчивой человеческой натуры, использует их? И почему он вдобавок очень жесток? От кого еще идет эта вечная людская торопливость и стремление силой обращать людей в истинную веру огнем и мечом, как не от него? И кто он? Разве он – бог, творец и вседержитель?

На уровне тех же книжных понятий около бога всегда крутится многоликий сатана. И когда Волин сопоставлял, сколько вокруг культов и вер, каждая из которых считает себя истинной, а неверным несет страдания, непременно задумывался, а не проявление ли это сатанинской многоликости? Иисус прямо говорил евреям, что их бог – сатана. Потому что не понравилось ему то, что Волин и все мы увидели сегодня, – результат воплощения библейского плана.

Второе важное соображение Волина, почерпнутое из книг, оставляло душе шанс на различение и спасение из ловушки библейской погибели. Информационная память о бывшем на планете другом, не здесь сотворенном человеке, ведающем другое знание, более полное и близкое к богу, ставила цель развития и звала становиться таким человеком уже в этой жизни.

Очень он искал такого человека, почти как древнегреческий философ, и тоже нигде не встретил, как и он. Так и получалось у Николая Ивановича, что человека если и можно увидеть, то только внутри себя и ценой постоянной душевной работы.

Нина Васильевна считала мысли супруга странными. Частая его задумчивость казалась ей блажью. Блажью она считала и его решение бросить ее одну в санатории. Эти его воспоминания о прошлогодних горных походах ее тоже злили. Она чуть не умерла тогда. Зачем ей такие красоты?

Перед отъездом она высказала ему все, что об этом думает. Пусть поймет, как она от него устала. Он говорит, что ему надо меняться, вот и пусть меняется. В глубине души ей было приятно, что она заставила мужа понервничать. Как можно было решить, что она поедет до Москвы поездом, когда в семье столько машин? Да, она заслужила, чтобы ее доставили в аэропорт. Владик ее отвезет. А муж пусть лишний раз подумает над своим поведением.

Последние дни перед отъездом супруги для Николая Ивановича были тяжелыми не только из-за грубевшего с годами, как он считал, ее отношения к нему, очень похожего на внешние отношения тещи и тестя, какими он их запомнил. На работе у него тоже было не все ладно, хотя он и справился с тем, что обещал завершить до отпуска. Все равно пришлось выходить на работу в выходные и временно отделаться от всех дел удалось только в воскресенье, буквально за часы перед отъездом жены в аэропорт. Даже удачно получилось, что ее отвозил Владик.

Когда прощались, Нина все-таки поцеловала супруга, хотя Волин решил уже, что не поцелует. Как он не уговаривал себя, в груди остался осадок от последних разборок. Николаю Ивановичу казалось, что он прислушивается к словам супруги, когда они справедливы, а она его слушать не хочет. Она считает, что он специально отдаляется от нее, не давая себе труда взглянуть, что это жизнь вокруг устроена на разъединение.