Повести моей жизни. Том 2

— Это у них обыкновение! — заметила Обухова. 

— Я уже видела, что Саша все сожгла, и потому не задерживала их напрасно. Только что я успела отомкнуть замок, как вся их орава так и ворвалась и разбежалась по всем нашим комнатам. 

— Прежде всего, — прервала ее смотревшая до сих пор в окно  белокурая девушка маленького роста, совсем как девочка, фамилии которой я не знал, — они полезли в печки, на печки, в дымовые трубы, на шкафы, под шкафы, потом вытащили из комодов и столов все ящики и смотрели, не спрятано ли чего в глубине за ними. 

— Это тоже обычный их прием, — сказала с видом эксперта Обухова, которую обыскивали уже не раз. — Ни в каком случае нельзя прятать ничего в такие места, а также и между листами книг, а надо придумать всегда что-нибудь оригинальное. Тогда они ни за что не найдут. 

— А что же оригинальное? — спросила ее маленькая белокурая девушка, лишь в этом году поступившая на курсы. 

— Мало ли что! — ответил ей я тоже с опытным видом. — Вот, например, моя знакомая Алексеева раз спрятала целую кучу запрещенных книг в корзину, стоявшую на полу в кухне, прикрыла все грязным бельем и оставила посредине пола. Все было перевернуто вверх дном и единственная вещь, оставленная без внимания, оказалась эта самая корзина! 

— В деревнях, я думаю, очень удобно, — воскликнула одна из них, очевидно, только что напав на такую мысль, — зарывать скрываемое в стеклянных банках где-нибудь в поле и прикрывать дерном. 

— А в лесу еще лучше! — сказала другая. 

— Нет, хуже! — поправил я ее. — В лесу могут видеть из-за деревьев, а где-нибудь сидя на траве на лугу, можно всегда вырыть ямку столовым ножом и спрятать банку. Но только надо хорошо запомнить место, потому что иначе и сам потом не найдешь. Вообще говоря, при обысках находят что-нибудь только потому, что умы у всех людей действуют крайне однообразно. Почти все прячут то, что желают скрыть, непременно в дымовые трубы, за ящики комодов; точно таким же образом поступали тысячи людей до них и потому научили сыщиков смотреть прежде всего именно в такие места! 

Мне было очень смешно видеть, с каким вниманием они слушали и запоминали каждое мое слово, как будто я сообщал им удивительную практическую премудрость, а не самые простые и очевидные вещи. 

Время от времени мы посматривали на улицу. Наблюдатели за квартирой все еще не уходили. Чтоб утомить их стоячим ожиданием, я принялся помогать моим хозяйкам в восстановлении порядка в их квартире, передвигая на обычные места расстроенную мебель. 

Усталые, мы принялись пить чай, а после того две из самых молоденьких девушек побежали отвлекать от дома сыщиков. Глядя из окон, мы видели, как искусно они это сделали. Захватив с собою свертки своих тетрадок, они, оглядываясь с хорошо подделанным беспокойством, пошли быстро в разные стороны. Один  субъект тотчас же пошел за одной из них, другой — за другой, и улица оказалась очищенной. Я вышел вслед за ними без всяких приключений и направился к Оболешеву, давшему мне свой адрес у Кравчинского. Я застал у него почти всех «троглодитов», в том числе Михайлова и Квятковского, приехавших одновременно со мной из Саратова. 

— Мы вас приняли в свое предприятие! — сказал мне, приветливо улыбаясь, Александр Михайлов. — В Харьков поедем я, вы, Адриан, Квятковский, Баранников, Ошанина, Перовская, да еще из Одессы мы пригласим Фроленка и Медведева. 

— Зачем же так много? — заметил я. 

— Как много? Прежде всего я и Перовская, которая поедет под видом моей жены, устроим конспиративную квартиру. В ней нам можно будет несколько недель скрываться в Харькове. А особенно будет нужна наша квартира тому, кого нам удастся освободить, так как, по всей вероятности, ему нельзя будет сразу уехать, ведь на всех дорогах будут для него устроены облавы! Затем, нам нужна и другая квартира, в которую мы перейдем, если первая окажется опасной. Ее устроят Баранников с Ошаниной, тоже под видом мужа и жены, так как, конечно, только семейные квартиры будут тогда неподозрительны. Затем нужна будет квартира, на которой можно хранить оружие и все необходимое для освобождения. Из нее же выедут освободители. Это будет ваша квартира. 

— Но мне бы хотелось не только содержать квартиру, но и участвовать в самом освобождении! 

— Так и будет сделано! Мы решили устроить освобождение так. Двое наших верховых — Квятковский и Медведев, — вооруженные военными револьверами, уедут вперед и встретят в степи между Харьковом и Чугуевом ту тройку, на которой жандармы повезут арестованного. Они тут же застрелят лошадей выстрелами в их головы. А вы тем временем в тарантасе, запряженном тройкой, поедете из Харькова как случайные спутники сзади жандармов, и таким образом их конвой очутится между двумя огнями и, может быть, сдастся вам без выстрела. 

— А кто будет со мною в тарантасе? 

— Адриан кучером, Баранников, переодетый армейским капитаном, в виде пассажира, рядом с ним вы, а на козлах, рядом с кучером, Фроленко. 

— А куда же мы посадим освобожденного? Тарантас наш ведь будет полон! 

— Прямо в кузов к своим ногам!