Повести о чекистах

Был на исходе месяц моего пребывания на новом месте. Жизнь, казалось, постепенно входила в привычное русло. Я ближе узнавал сослуживцев, стал яснее представлять себе положение дел на объекте и свои обязанности; занимался повседневной чекистской работой без чрезвычайных происшествий и без романтики.

И вдруг все это нарушилось. Вечером Павлову позвонил начальник Особого отдела округа: «Завтра в четырнадцать буду у вас, — сказал генерал. — Есть очень важный и не совсем приятный разговор. По телефону не могу сказать, потерпите до встречи».

Владимир Васильевич забеспокоился: неизвестность всегда тревожна.

В назначенный час Павлов на своем «виллисе» подъехал к летному полю внутри зоны. Самолет приземлился минута в минуту, взметнув облако желтой пыли. Когда пыль улеглась, из самолета вышел генерал, а следом за ним пилоты.

Несмотря на свои шестьдесят три года, генерал выглядел молодцевато. Ладно пригнанная форма придавала его немного отяжелевшей фигуре подтянутость и стройность.

Генерал поблагодарил летчиков, подошел к майору и поздоровался с ним, сильно пожав руку.

— Красиво тут у вас, — сказал он. — Я с самолета не мог налюбоваться.

— Да, места у нас раздольные! Знаете, какие восходы, какие закаты… Чудо!

— А вы, оказывается, поэт, Владимир Васильевич! — Генерал непривычно назвал майора по имени и отчеству. — Стихи не пишете?

— Нет, стихов не пишу, а в душе немножко поэт, все-таки бывший художник, — уклончиво ответил Павлов.

— О семье скучаете?

— Некогда скучать, товарищ генерал.

— Да, тут такое закручивается, что скорого свидания с семьей не могу обещать.

Вместе с Владимиром Васильевичем генерал обошел все наши кабинеты. В одном — с зимы не были убраны лыжи, в другом — спортивные костюмы развешаны на видном месте, в третьем — газеты и журналы где попало разбросаны. Пожурив за беспорядок, расспросил сотрудников о жизни и настроении. Мы понимали, что генерал не за этим приехал, все знали о его предупреждении по телефону, поэтому с нетерпением ждали важного разговора.

— Ну что ж, майор, собирайте людей, поговорим, — наконец распорядился генерал.

Павлов предложил ему свое кресло, но тот отказался и сел за приставной столик.

— Товарищи, полагаю, что все вы хорошо понимаете возложенную на вас ответственность, — начал генерал без всякого вступления. Он говорил медленно, сидел, наклонив голову и положив на стол сцепленные в пальцах руки, будто рассматривал их.

— Обеспечить секретность работ особой государственной важности. Об этом мы немало говорили, и все это правильно. Но сейчас дело осложнилось: центр получил сведения о том, что на объект «П» удалось проникнуть вражескому агенту. Достоверность данных не вызывает сомнений. Что известно о шпионе? Предположительно это армейский офицер, находившийся за пределами Родины, завербованный американской военной разведкой Джи-ту. Ему около сорока лет. Обстоятельства вербовки и другие приметы пока не выяснены…

Наступила тягостная тишина, длившаяся одну-две минуты.

— Вопросы есть? — спросил генерал, окидывая собравшихся пытливым взглядом.

— Разрешите, товарищ генерал? Вы сказали, шпион — армейский офицер, — Вдовин поднялся, одернул китель.

— В документе сказано — предположительно, — перебил генерал.

— Так. А не известен ли род войск?

— Все, что нам известно о нем, я сказал. Звонил в Москву, ничего нового нет… Еще вопросы? Ну что ж, думаю, задача ясна: в самый короткий срок найти и обезвредить проникшего на объект вражеского агента. Я хотел бы лишь вот о чем предупредить вас. Мобилизуя все оперативные средства на поиск шпиона, нельзя допустить ослабления работы по обеспечению режима и по охране государственной тайны. От этой обязанности никто нас не освобождает.

Генерал попросил оперативных работников высказать предложения, как лучше организовать работу. Обсуждение этого вопроса затянулось до полуночи.

— С сего числа отдел переводится на казарменное положение, — сказал в заключение генерал. — Устанавливается рабочий день продолжительностью в тринадцать часов — с девяти до нуля часов с соответствующими перерывами на обед и ужин. Все отпуска — очередные, учебные, краткосрочные по личным делам — отменяются. И еще одно предупреждение: строго соблюдать законность, не наломать дров в спешке. Никакие объяснения и ссылки на чрезвычайное положение не будут приниматься во внимание.

2

У помощника военного атташе американского посольства полковника Уильяма Гротта через несколько дней должна была состояться ответственная встреча с агентом по кличке Скорпион. Когда-то так называлась операция по его вербовке. На этой кличке остановились потому, что сотрудники военной разведки Джи-ту надеялись: вновь приобретенный агент будет наблюдательным и опасным для русских. А у скорпиона, как известно, до шести пар глаз, его укусы очень болезненны, а иногда — и смертельны.