Повести о чекистах

Мы прошли в заваленную бумагами комнатушку. Зинаида Петровна переложила бумаги, освободила стул. Когда уселись, она, привычно щелкая суставами пальцев, рассказала, что по соседству с нею живут Мамкины. Семья недружная, нередко вспыхивают крупные скандалы. Причиной тому ревность жены. Тут Зинаида Петровна нелестно, в резких выражениях отозвалась о жене Мамкина.

— Правда, случается, — сказала она, — что Валентин не ночует дома, жена, естественно, нервничает и устраивает громкие ссоры.

Первое время Зинаида Петровна не придавала значения отлучкам Мамкина и не обращала внимания на семейные стычки соседей.

Но вот на днях начальник Особого отдела прочитал для сотрудников штаба лекцию «О подрывной деятельности вражеских разведок против Советского Союза». После этого впечатлительная женщина много думала, колебалась, ругала себя за мнительность, но отлучки Мамкина стали казаться ей подозрительными. Теперь она почти уверена, что это не служебные командировки.

Недоверие к Мамкину усилилось, когда она узнала, что тот был в Соединенных Штатах Америки.

Как-то они сидели на кухне. У Мамкина был день рождения, он купил бутылку шампанского, угостил соседку.

— По такому случаю можно было б выпить и покрепче чего-нибудь, — в шутку заметила Зинаида Петровна.

— Нет, Зиночка, не могу.

— Что так?

— Отвык. Почти два года жил за границей, в Штатах. Сами понимаете, там приходилось воздерживаться. Чего делал там? Работал в нашем консульстве. Потом здесь, на объекте, — тоже ответственное дело. Так и отвык, не пью.

— Наверное, в США было очень интересно?

— Как тебе сказать? — Мамкин сделал глоток вина и стал разминать сигарету. Услышав шаги жены, настороженно замолчал.

На другой день Зинаида Петровна снова попросила рассказать о жизни в США.

— Нет настроения, — отмахнулся Мамкин, и ей показалось, что он жалеет о том, что проговорился о загранице…

Да, тут было над чем задуматься.

Я поблагодарил Зинаиду Петровну за беседу и отправился к себе. Вызвал подозрение тот факт, что цель своих поездок Мамкин скрывает даже от жены, выдает их за служебные.

Со слов Павлова и Каретникова я знал, что никаких служебных дел в Краснореченске у Мамкина не было. Не исключалось, что это любовные встречи, но настораживала строго соблюдаемая периодичность — первая суббота каждого месяца. Если бы он ездил к любимой женщине, думал я, то за полгода хоть один раз наверняка нарушил бы расписание встреч.

Капитан Вдовин пришел на службу в восемь часов утра, поздоровался, открыл окно и молча уселся за свой рабочий стол. Настроение у него, как видно, было подавленное.

— Что с вами, Петр Акимович? — спросил я.

— Старость подходит, здоровье ухудшается, а требования по работе с каждым днем повышаются. Наверное, пора уходить.

Я стал успокаивать Вдовина, что пятьдесят лет — это возраст зрелости для мужчины.

— Пятьдесят — это по паспорту, — с грустью отвечал Петр Акимович. — А кто сосчитает, сколько лет мне фактически? У нас год службы надо считать за три года нормальной жизни.

— Петр Акимович, а сколько лет вы работаете в органах? — спросил я.

— Календарных больше двадцати пяти.

— Немало. Расскажите, как начинали?

Вдовин вздохнул.

…Летом девятнадцатого года его, шестнадцатилетнего комсомольца, зачислили в отряд особого назначения, созданный в Пензе. Через месяц отряд направили в распоряжение Тульского укрепрайона. Туле угрожал белогвардейский корпус Мамонтова. Потом отряд участвовал в обороне Петрограда от Юденича; там он познакомился с Сашей Косаревым, который затем стал секретарем Пензенского губкома комсомола, а в двадцать девятом году — генеральным секретарем Цетрального Комитета ВЛКСМ. Косарев и рекомендовал Вдовина на службу в органы ОГПУ.

— За четверть века всякое было: и радости, и обиды, и огорчения. Нет, дорогой Максим Андреевич, надо уходить, для дела пользы мало от меня и себе во вред, — неожиданно заключил он.

Вдовин достал из стола лист бумаги и начал писать рапорт об увольнении на пенсию. Положил его в свою неизменную папку и ушел к начальнику отдела.

У Павлова как-то возникала мысль: предложить Вдовину уйти в запас, однако рапорт капитана удивил его.

— Не вовремя, Петр Акимович, с этим, — проговорил Владимир Васильевич, прочитав рапорт. — Вот найдем вражеского агента, тогда пожалуйста.

— Когда-то уходить надо, — сказал Вдовин, опуская взгляд.

Предложение начальника отдела отложить увольнение до завершения поиска он вроде бы не принял во внимание. Может быть, так оно и было: Петр Акимович знал, что в чекистской работе всегда есть важные и неотложные дела.

— Я так думаю, товарищ майор, у каждого человека есть свой, так сказать, предел, и нужно уметь вовремя остановиться, уступить место молодому товарищу, начинающему жизнь.

— Все это, к сожалению, верно, — согласился Павлов. — Вы твердо решили?

— Да, товарищ майор, чего уж себя мучить и другим мешать.

— Ну что ж, раз достигли своего предела, — грустно пошутил Павлов, — не стану препятствовать, хотя расставаться с вами жалко… Что нового? — спросил он, когда вопрос с увольнением был исчерпан. — Как идет проверка работника военторга Белова?