Повести о карме

Я отчаянно замотал головой. Картина, представившаяся мне, напоминала историю в жанре кайдан[55]. Настоящий тебе Судзуки Сёсан, «Повести о карме»: толстяк Акайо, пыхтя и бранясь, лезет на забор вслед за Весёлым Псом, а может, даже за призраком Весёлого Пса… На этом моё воображение зартачилось, отказавшись развивать историю дальше. Хорошо, зайдём с другого конца. Что, если на забор полез один Весёлый Пёс? А торговец попытался стащить его обратно? И стащил, да неудачно…

Сдержать хохот мне не удалось.

Двое крестьян, кативших мимо тележку с овощами, шарахнулись прочь, едва не вывалив свою редьку в грязь. Низко поклонившись, они ускорили шаги, торопясь убраться подальше от подозрительного молодого самурая. Хохочет? Уставился на забор? Мало ли что у безумца на уме?! Ещё вытянет плетью, ни за что ни про что!

«Он шёл из харч-ч-ч… Из харчевни. От него п-пахло выпивкой. Я ему: Акайо-сан, вот вы пили, а я нет! Я т-тоже хочу! Дайте денег, а? Или угостите, что ли?!»

Бродяга требовал у Акайо денег на выпивку. Почему? Потому что был трезв, а от торговца разило саке. Но Хизэши сказал, что от трупа разило саке! Значит, Весёлый Пёс успел-таки выпить перед смертью.

Может, выпил, да мало, добавить хотел?

Один мелкий обман. Второй мелкий обман. Да, господин Сэки, я помню. «И чтобы я больше не слышал от вас про этого злополучного торговца!» Долг самурая – подчинение. Так ведь я вам ничего и не рассказываю, Сэки-сан. Вы и словечка от меня не услышите. Думать-то мне об этом можно, а? Размышлять? Что тут такого?! Сейчас к досину пойду, расскажу ему всё…

А может, зря я на человека наговариваю? Может, тот клочок – вовсе не от куртки Весёлого Пса? Мало ли, что на дереве застряло?

Не проверишь – не узнаешь.

Я огляделся – вроде, никого. Мигеру не в счёт. Подпрыгнул: уй-й-й! До клочка не достал, так ещё и приземлился неудачно. В больное колено будто стрела вонзилась! В меня никогда не вонзались стрелы, выпущенные из лука, но поверьте на слово: так оно и бывает.

Нет, не допрыгнуть. И на забор не залезть. Подложить что-нибудь в качестве ступеньки? Я огляделся: ни камня, ни колоды. Глина да глухие заборы. Тот, что напротив, подпирал Мигеру.

Мигеру.

Только не это! Только не он! Не каонай!

У меня что, есть другой выход?

Да, есть. Повернуться и уйти.

– Мигеру, подойди. Видишь тот обрывок ткани?

– Вижу, господин.

– Что это, по-твоему?

– Обрывок ткани.

– Сам знаю! Что это за ткань, по-твоему?

– Грубая. Песочного цвета.

– Хлопок? Холстина? Шёлк?

– Не знаю, господин. Отсюда не разглядеть.

– Залезь и посмотри.

Сэки-сан, вы запретили мне лезть в это дело. Я и не лезу. Это Мигеру лезет. По моему приказу? Очень уж мне тот обрывок приглянулся. При чём здесь торговец Акайо? Пожалуй, и вовсе ни при чём. Добудет Мигеру обрывок, я обрадуюсь и дальше пойду.

Где же тут нарушение самурайского долга?

– Мне потребуется ваша помощь, господин.

Слабая надежда на то, что Мигеру справится сам, проявив навыки уличного акробата или ниндзя, облетела, как последний цвет сакуры под весенним ветром.

Я скрипнул зубами. Сцепил руки в «замок».

– Снимай обувь и становись.

Разувшись, каонай поставил мне на руки свою босую ногу. Меня передёрнуло от омерзения. Позволить безликому прикасаться к себе?! Да ещё и самому приказать ему это сделать?! До чего ты докатился, младший дознаватель Рэйден?! Теперь и за сутки в бане не отмоешься!

Безликий опёрся на моё плечо. Я начал медленно разгибаться. Спасибо сенсею Ясухиро: гонял меня, лентяя, заставлял приседать с колодой на плечах. Вот, пригодилось. Терпеть унижение довелось недолго: Мигеру дотянулся до края забора и ловко вскарабкался на гребень. Снизу я наблюдал, как он тянется к клочку, трепещущему на суку. Человек (бывший человек!) в рыбьей маске, лезущий на дерево – это было достойно кисти художника Макото, любителя изображать демонов, призраков и прочую нечисть. Видел я оттиски с его картин…

Всё, достал.

Очень хотелось окликнуть Мигеру, спросить, что это за ткань, но я сдержался. На дне терпения находится небо. Спустится – сам увижу. Ещё и на ощупь проверю.

Мигеру сунул добычу не в рукав, а за пазуху. Вот же! Варвар, что с него взять. Однако с возвращением на землю у каонай вышла заминка: Мигеру за что-то зацепился.

– Тут крюк, – сообщил безликий, когда ему наконец удалось освободиться.

– Какой ещё крюк?!

– Медный, господин. Грязный, нечищеный. Зелёный весь.

– Где ты его нашёл?

– В дереве, господин. Кто-то вбил его в дерево. Хорошо вбил…

Он присмотрелся:

– Вот ещё один. И ещё…

– Ещё крюки?

– Да, господин. Один в дереве, два в заборе, на самом верху.

– Ладно, слезай.

Спустился он, к счастью, сам, без моей помощи. Я забрал у него клочок ткани, помял в пальцах, разглядывая и так, и сяк, и на просвет. Сомнений не осталось: это был обрывок плотной грязно-жёлтой холстины. Такая обычно идёт на дешёвые куртки для простолюдинов.

Клок куртки. Крюки.