Повести о карме

Когда Акайо наливал мне чай, свет масляной лампы упал на его лицо. Ничего себе! Во дворе-то я сразу и не разглядел. Нос — где синий, а где и багровый. Лепёшка, не нос. Похоже, сломан. Вокруг глаз — грозовая тьма. Лицо опухло, на подбородке свежая ссадина…

Рисовая пудра и румяна, которыми Акайо пытался скрыть свои беды, только усиливали впечатление. Да, и на левой руке вместо мизинца — жалкий обрубок, забинтованный чистой тряпицей.

— Позвольте выразить вам мою благодарность, — я поднял чашку с чаем. — Моя семья вам очень признательна за щедрый подарок.

Чашка опустела. Акайо налил мне ещё.

— Ну ч-что вы! Не стоит б-благодарности! Это мы вам об-бязаны нашим с-с-с… Счастьем! Благодаря вам д-дело с фуккацу разреш-ш-ш… Разрешилось наилучшим д-для нас образом!

Мы обменивались любезностями, я отдал должное тунцу и овощам. Акайо поил меня чаем — от саке я отказался — и настал момент, когда я больше не мог не замечать побои на лице торговца. Должен гость проявить участие? Конечно, должен! Вежливость — добродетель самурая!

— Простите мою дерзость… Уважаемый Акайо, на вас больно смотреть. Что случилось с вашим лицом?

— О, Рэйден-сан! Это н-не стоит в-вашего беспокойства. Я оч-чень неудачно упал. Сп-поткнулся — и в-вот…

Толстяк развёл руками, пролив чай из чайника. Умеко чудом увернулась от обжигающей струи. По комнате расползлось облако пара, как над горячими источниками Онсэн.

— В-видите? Ах-х, какой я неуклюжий!

Он печально улыбнулся:

— Н-никак не п-привыкну к новому телу.

— Мне очень жаль. Пожалуйста, будьте осторожны! У вас ведь есть слуги? Помощники? Пусть они делают всю работу.

— Вы с-совершенно п-правы! Я имен-но так и поступлю!

— Искренне надеюсь, что на этом ваши неприятности закончатся.

— Такое п-пожелание! Из т-т-т… Из таких уст! Может ли оно н-не сбыться?!

Умеко не сумела сдержать тяжёлый вздох.

— Ещё раз благодарю за подарок и желаю вам скорейшего выздоровления. Пожалуй, мне пора идти.

Разумеется, меня начали уговаривать остаться ещё. Лишь спустя четверть часа я сумел распрощаться с гостеприимным торговцем и его женой. Вернее, с Весёлым Псом и вдовой торговца. Голова кру̀гом идёт с этими фуккацу! И это у меня, у дознавателя! Что же говорить о других людях?

Глава пятая МОТЫЛЁК СЕЛ НА МЕЧ

1 «Торчащий гвоздь забивают!»

На улице я оглянулся — проверить, не отстал ли Мигеру. Безликий обнаружился позади, с корзинкой в руке. Корзинка была предусмотрительно накрыта промасленной бумагой. Шагнув ближе, я потянул носом.

— Копчёный угорь?

— Да, господин.

— Акайо вручил?

— Его жена.

— Ты хотя бы поблагодарил?

— Да, господин.

Лицо каонай заменяла маска. А по голосу я не сумел определить: врёт он или говорит правду.

— Мы тут задержимся.

Мигеру кивнул. Над головой громыхнуло: так низко, словно туча задела крышу ближайшего дома.

— Будет дождь.

— Да, господин.

Я огляделся. Уже стемнело, на улице зажгли масляные фонари. Один, похожий на громадный рыбий пузырь, висел над лавкой Акайо. В его свете тени делались чёрными, резкими, неприятными. Ага, вон проход между двумя домами.

— Иди за мной.

Проход заканчивался тупиком. Это даже лучше. Крыши домов здесь сходились близко-близко, почти касаясь друг друга. Если ливанёт…

Тут-то и грянул ливень!

Мы с Мигеру прижались к заборам друг напротив друга, прячась от дождя под карнизами крыш. Зря я это затеял. Какой дурак в такую погоду из дому выйдет?

Разве что младший дознаватель Рэйден!

Надо было уходить. Но дождь припустил не на шутку. Настоящий водопад! Мне, глупому карпу, вовсе не улыбалось начинать долгий и мучительный путь против течения. Стану я драконом, не стану, а вымокну до нитки, это точно. С другой стороны, я и здесь вымокну. Потоки жидкой грязи обтекали мои сандалии. Не находя выхода из тупика, они превращались в одну здоровенную лужу. Долго так лить не может! Переждём, да. Утихнет — и сразу домой.

Акайо, небось, спать лёг. Я бы на его месте точно лёг.

Не знаю, как насчёт торговца, а в смысле ливня я оказался прав. Грохот небесного водопада поутих, блестящая стена распалась на отдельные струи. Барабаны моего небесного покровителя лениво перестукивались в вышине, стихали, удалялись. Ещё чуть-чуть подождём…

Подождём под дождём! А вот кому-то ждать стало невтерпёж.

Под фонарём объявилась парочка кайцубури[49]. Сырость, вот поганки и полезли: соломенные шляпы скрывают лица, грубые серые куртки висят мокрыми тряпками. Хлопковые штаны заляпаны грязью выше колен. Один застучал в ворота рыбной лавки, гаркнул что-то. Открывать ему не спешили. Поганка заколотил сильнее; его приятель заорал дурным голосом:

— Открывай! А то хуже будет!

Выйдя из укрытия, я направился к наглой парочке. Руки я держал на рукоятках плетей. Безликий остался в тупике, лишь выдвинулся ближе к краю, чтоб лучше видеть. Это правильно: чем он мне поможет?

— Кто такие?!

Поганки обернулись ко мне.

— Зачем ломитесь к честным людям? Отвечайте!

— Пошёл отсюда, щенок!

— Убирайся, пока цел!

Кровь ударила мне в голову. Я рванул из-за пояса плети…