Повести о карме

— Моя досточтимая матушка хворала весь прошлый год. Ей было трудно дышать, она жаловалась на боли в груди. Последние шесть месяцев она почти не вставала с постели. В конце ей стало хуже. Я делал что мог…

— Как она умерла?

— Быстро. Лекарь говорил: сердце. Наверное, он был прав.

Отец сидел прямо, с достоинством, не сутулясь. Приняв позу открытости Небесам, он положил руки на колени ладонями вверх, как бы говоря: «Мне скрывать нечего!»

— Есть заключение о смерти?

— О-Сузу, принеси досточтимому господину дознавателю заключение о смерти Мизуки-сан. Оно хранится в нашей спальне. Шкафчик у окна, левый верхний ящик.

Когда служанка с поклоном вручила свиток господину Сэки, тот быстро пробежал его глазами. Процитировал вслух финальное заключение: «Смерть по естественным причинам». Кивнул безликому слуге: занеси, мол, в протокол.

— У меня больше нет вопросов, касающихся ваших родителей, Хидео-сан. Кто сейчас входит в вашу семью?

— Моя жена Хитоми.

— Урожденная?..

— Урождённая Фудзимото, тридцати пяти лет. И мой сын Рэйден, пятнадцати лет с небольшим.

— Они здесь?

— Да.

— Укажите их.

Отец показал сперва на мать, затем на меня.

— Слуги?

— Только О-Сузу. Вот она стоит.

О-Сузу закивала, подтверждая слова хозяина.

— Ваше место службы? Должность и срок?

— Городская стража. Караул на первой почтовой станции.

— Какая дорога?

— Хокудо, Северная дорога из Акаямы. Выслуга — двадцать три года. Последние шесть лет — старшина караула.

Отец продемонстрировал нашивку на плече.

— Ваше жалованье?

— Двадцать коку риса в год.

— Это мало? Много?

— Нам хватает, не извольте беспокоиться.

Господин Сэки медленно обвёл присутствующих взглядом. Ни у кого не нашлось что возразить или добавить к словам отца.

— Ваше любимое блюдо?

Голос, поза, выражение лица дознавателя остались прежними. Но я нутром почуял: формальная часть закончилась. Сэки-сан перешёл к главному.

3 «Кого вы любили больше?»

Отец промедлил с ответом — похоже, этого вопроса он не ожидал. Я испугался: неужели мать права?! Сейчас отца — нет, чужого человека! — кинутся вязать за сокрытие фуккацу, потащат в управу…

— Тунец, жареный в масле.

— Это все?

— Тунец с маринованным дайконом, васаби[8] и имбирём.

Я машинально кивнул: да, так и есть. Когда хватало денег, отец вечно гонял О-Сузу в харчевню за жареным тунцом — или требовал, чтобы мать жарила рыбу дома. Дайкон, васаби — я и сам любил острое.

— Верно, — одними губами выдохнула мать.

Кажется, её подозрительность пошла на убыль.

— Он любит тунца! — подал голос Икэда. — И я тоже!

У стражника забурчало в животе. Я вспомнил, что с утра ничего не ел.

— У вас имеются родственники?

— Дядя, брат моего отца.

— Его имя?

— Шуджи.

— У него есть дети?

— Норайо и Аяка, мои двоюродные брат и сестра. Они живут в Нагасаки.

— Когда вы виделись в последний раз?

— Десять лет назад.

— Здесь?

— В Нагасаки. Мы с отцом приезжали к ним в гости.

— Ваши жена и сын были с вами?

— Нет, они остались дома.

Мой взгляд, словно заполошная белка по ветвям дерева, метался между отцом и господином Сэки. Я силился отследить малейшие изменения в лице отца, которые могли бы выдать его — или наоборот, подтвердить, что это по-прежнему он. В то же время я старался подмечать, за чем наблюдает дознаватель, искушённый в подобных делах — чтобы и самому обращать внимание на то же. В какой-то момент я уверился, что Сэки-сан отслеживает дыхание отца — и последовал примеру дознавателя. Однако отец дышал не чаще и не глубже, чем обычно. Потом мне показалось, что господин Сэки сосредоточился на руках подозреваемого:

«Напряжены? расслаблены? дрожат?! Беспокойно шевелятся?! Если неподвижны, то в каком положении замерли?»

Нет, руки — пустяки. Должно быть, он следит за отцовским лицом. Действительно ли отец спокоен и открыт? Или показная безмятежность даётся ему с трудом? А может, дознаватель больше прислушивается к голосу ответчика? К его интонациям?

Отец рассказывал: опытный стражник, задавая вопросы, легко отличит честного торговца от контрабандиста, паломника от мошенника, а путешественника — от беглого разбойника. Я надеялся вскоре тоже поступить на службу в городскую стражу — отец обещал похлопотать за меня перед начальством. Отец был на хорошем счету, ему должны пойти навстречу — особенно после соответствующего подношения. Как мне хотелось овладеть этим замечательным искусством — умением «читать людей»! Сейчас, когда решалась судьба нашей семьи, желание разгадать загадку сделалось настолько острым, что резало меня изнутри хуже, чем лезвие ножа.

А что, если…

Как на острый сук, я напоролся на сердитый взгляд дознавателя. Без сомнения, взгляд предназначался мне. В смущении я потупился. Неприлично так таращиться на чиновника при исполнении! Да и на собственного родителя тоже.

— Предоставляю слово свидетелям. Хитоми-сан, начнём с вас, как с заявительницы. Вам разрешается задать своему мужу три вопроса. Выбирайте такие, ответы на которые никто, кроме вас с ним, не знает. Подумайте хорошенько, прежде чем спрашивать.