Повести о карме

— Вы подвергли сомнению официальное заключение?!

— Я…

— И посмели после этого заявиться сюда? Ко мне?!

Что-то сместилось в окружающем мире, а может, только у меня в голове. Комната превратилась в сцену театра Кабуки. За ширмой, стоявшей в углу, ударили в барабаны. Там, за ширмой, кто-то прятался, но я не знал, кто. Вот сейчас через всё пространство, дробно стуча сандалиями, побежит шустрый служитель, отдёрнет трёхцветный занавес. Начнётся представление, господин Сэки встанет, обмахнётся веером, устремит на меня гневный взгляд…

Господин Сэки встал, обмахнулся и устремил.

3 Допрос юного самурая

Сцена 1

Сэки Осаму:

Я Сэки Осаму,

старший дознаватель Карпа-и-Дракона.

Кто же ты, стоящий предо мной?

Рэйден:

Я Торюмон Рэйден,

скромный сын самурая низкого ранга.

Явился я доброй волей,

хотя и с рыдающим сердцем.

Склоняю голову и готов к признаниям.

Сэки Осаму:

Ты осмелился подвергнуть сомнению

решение службы Карпа-и-Дракона?

Ты отверг наш вердикт?

Заподозрил отца в фуккацу?

Заподозрил меня в ошибке?!

Дерзость, неслыханная дерзость!

Рэйден:

Падаю ниц, молю о прощении.

Сэки Осаму:

Скажи мне, о дерзкий самурай!

Скажи, пока тебе не вырвали язык!

С чего это началось?

Рэйден:

С походки, мой господин!

Сэки Осаму(изумлён):

С походки?

(Расхаживает по сцене, топает ногой.)

Неслыханная дерзость!

Немыслимая глупость!

Рэйден:

Тогда ещё я не знал,

что это началось.

Мои подозрения только рождались в душе,

набирали силу, крепли.

Но если искать корни сомнений…

О да, первой была походка.

Помню, на похоронах я окликнул отца:

«Хидео-сан!»

Хор:

Мы — духи воспоминаний,

мы — память юного самурая.

(Декламируют, подражая голосу Рэйдена.)

Сам не знаю, зачем я окликнул отца.

Он шёл первым

и всё равно не смог бы обернуться.

С носилками-то на плечах!

Он и не обернулся, не откликнулся,

продолжал идти мелкой семенящей поступью.

Должно быть, у него болели колени.

У отца часто болели суставы к дождю.

Не слышит, понял я.

(Вразнобой, под грохот барабанов.)

Не слышит, поняли мы,

запомнили мы.

Рэйден:

Потом ещё раз, уже в городе,

мы шли тогда к сенсею Ясухиро…

Хор:

Мы — духи воспоминаний,

мы — память юного самурая.

(Декламируют, подражая голосу Рэйдена.)

Я следовал за отцом,

за правым его плечом, чуть отстав.

Приноровиться к отцовскому шагу?

Это оказалось не так-то просто.

Давно мы вместе никуда не ходили.

За это время я вырос,

привык шагать быстрее и шире.

Стареет отец, горбится, семенит.

Коленями мается, давно уже.

(Вразнобой, под грохот барабанов.)

Стареет, семенит, поняли мы,

запомнили мы.

Сэки Осаму(обмахивается веером):

И что же?

Не зря ли я трачу время?

Рэйден:

Его ли была эта походка?

Моего ли отца?

Нет, не его, клянусь.

Колени?

Нет, дело не в больных коленях,

вовсе не в больных коленях.

Сэки Осаму:

Но в чём же?

Рэйден(показывает):

Так ходят женщины.

Сэки Осаму:

Женщины?

Ха-ха-ха!

Вы говорите о «походке восьми шагов»?

Рэйден:

Когда бабушка была жива,

мне всегда казалось,

что её ноги связаны в коленках.

Она шла так, о, она шла так,

словно подбрасывала кончиками пальцев

опавшие листья.

И плечи, её плечи…

Сэки Осаму:

Что — плечи?

Рэйден(показывает):

Она не двигала плечами при ходьбе.

Я думаю, мой господин,

бабушка ещё не привыкла к новому телу,

вот и семенила.

Сэки Осаму:

А потом?

Рэйден:

В последние дни это прекратилось.

Походка стала мужской.

Сцена 2

Сэки Осаму:

Какая-то походка!

Какая-то жалкая походка!

Было ли что-то ещё?

Рэйден:

О да, господин!

Сэки Осаму:

Кто это был? Что это было?

Рэйден:

Чайник.

Сэки Осаму:

Чайник?

(Расхаживает по сцене, топает ногой.)

Неслыханная дерзость!

Немыслимая глупость!

Продолжайте!

Хор:

Мы — духи воспоминаний,

мы — память юного самурая.

(Декламируют, подражая голосу Рэйдена.)

Налейте мне чаю, попросил сенсей.

С удовольствием, откликнулся мой отец.

Скользнув по изящной дуге,

чайник замер над чашкой сенсея.

Раздалось журчание,

к небу поднялся пар.

Благодарю вас, сказал сенсей.

Это было прекрасно.

Вы преувеличиваете, ответил мой отец.

Тебе необычайно повезло,

сказал сенсей, обратившись ко мне.

Твой отец — великий человек.

Слушай его, учись у него.

(Вразнобой, под грохот барабанов.)

Твой отец — великий человек.

Слушай его, поняли мы,

учись у него, поняли мы,

запомнили мы.

Сэки Осаму:

Где же здесь величие?

Объясни мне, юный наглец!

Рэйден:

Сенсей учил меня, недостойного,

распознавать великих бойцов.

Не в бою, учил он, нет, не в бою,

ибо в бою уже поздно,

побежденным не до раздумий.

Смотри, как он срезает цветок,

учил сенсей,

Смотри, как он играет в го,

как наливает чай.

Зачем зрячему глаза? Чтобы смотреть?!

Нет, чтобы видеть.

Так учил меня сенсей Ясухиро.

Сэки Осаму:

Уважение к отцу — обязанность сына.