Повести о карме

Детей, от которых хотели избавиться любой ценой, теперь оставляли в лесах, оврагах и болотах, чтобы их там сожрали дикие звери. Такие поступки напоминали азартную игру с непредсказуемым исходом. Если ребёнка съедал волк, для родителя, отнёсшего дитя в чащу, всё заканчивалось благополучно. Убийство засчитывалось волку, а на животных дар будды Амиды не распространялся. Но если младенец умирал не в волчьей пасти, а от ночных холодов и отсутствия пищи…

Тогда убийство засчитывалось человеку, бросившему дитя в глухом месте. И «возврат ребёнка» происходил немедленно, сокрушая убийцу.

При этом голодная смерть преступника, сосланного пожизненно на Остров Девяти Смертей, не засчитывалась как убийство судье, вынесшему приговор — или стражникам, доставившим злоумышленника на остров. Попыток объяснить все эти кармические сплетения, установить точные внутренние связи и закономерности, было множество. И что же? Они терпели крах одна за другой. На любое правило сразу находилось исключение.

Как писал святой Гокэнку:

Вот, вспорол живот.
Думал, что вспорол себе.
Нет, ошибся я.

Нашлись и такие, кто захотел использовать дар Амиды в корыстных целях. История мести самурая Хатано Тадаоки — вероятно, первого случая кровной мести после нисхождения Чистой Земли — легла в основу популярной пьесы театра Но «Чудо на холмах Ямару». Позвольте ничтожному монаху напомнить вам эти блистательные строки:

Сцена 1

Хатано Тадаоки:

О горе! О пламя адское!
Давно готовился я к убийству.
Заклятый враг мой, что же делать мне?
Убью тебя — ты во мне воскреснешь,
а я отправлюсь в преисподнюю,
накрывшись плащом бесчестья.
Жизнь тебе сохраню —
до конца дней не избавлюсь от позора.
Сколь же злосчастна моя судьба!

Хор:

Дрова, горящие в огне,
не горят так жарко,
как ненависть доблестного самурая!
Что же делать ему?

Хатано Тадаоки:

(выходит на авансцену, раскрывает веер)
Рази, мой ум, быстрей меча!
Сегодня я выпью смертельный яд.
Осушив чашу утром,
умру до полуночи,
но днём я встречусь с моим врагом.
(закрывает веер, поднимает чашу. Танцует, пьёт)
Ха-ха-ха! О торжество!

Сцена 2

Исэ Такаёси:

Я Исэ Такаёси, враг господина Хатано!
Сегодня мне судили боги
пасть от его меча.
(проходит на середину сцены, становится напротив Хатано)
Но как же дар будды Амиды?
Убийца мой, знаешь ли ты?
Долг мой — предупредить тебя!

Хатано Тадаоки:

Ха-ха-ха! О торжество!
Всё знаю я, всё!
Вот, я убью тебя
и ты станешь мной,
но в теле моём кипит чёрный яд
и к ночи ты скончаешься в муках!
В ужасных мучениях, да!
Кансэй[17]!

(убивает Исэ, забирает его маску и превращается в убитого)

Исэ Такаёси:

Вот я воскрес в новом теле.
Фуккацу!
Но нет времени для ликования,
ибо ждут меня страшные муки
и скорая кончина!
Но что это? Чу!
(обходит сцену, стуча в барабан)
Яд испарился, вытек со слюной и слезами.
Я здоров и полон сил!
О враг мой, доблестный Хатано!
Ты хотел погубить меня,
отравив себя самого,
но велик будда Амида, велик и милосерден.

Хор:

Не обманешь прозорливого будду!
Тот, кто жаждет воскресить врага
в теле умирающего или калеки,
либо прокажённого, обители страданий,
или дряхлого старца с трясущейся головой,
обманется,
обманется,
обманется в своих дурных ожиданиях.
Исцелится убитый в теле убийцы,
избегнет смерти и боли,
преисполнится здоровьем и надеждой!
Фуккацу!