Повести о карме

Восхваляю вашу мудрость и проницательность!
Падаю ниц, пребываю в восхищении.
«Кто же виноват?», подумал я,
«Что же делать?», подумал я.
И устремился в дом торговца Акайо,
теряя сандалии на ходу.

Сцена 3

На сцену выносят барабан тайко. Рэйден колотит в него палкой, чествуя громовика, своего бога-покровителя, и демонстрируя решимость, охватившую Рэйдена.

Под рокот барабана выходит торговец Акайо.

Акайо (рыдает):

О, я преступник из преступников,
отъявленный негодяй, а к тому же глупец!
Нет мне прощения в этой жизни,
не будет и в следующей!
Сошёлся я близко с Весёлым Псом,
пил с ним саке, ходил в игорные дома.
И вот смотрю: он погиб, мертвей мёртвого
лежит в переулке Сандзютора
с разбитой головой.
Первым я нашёл его, самым первым,
раньше других увидел.
Желая избежать уплаты долга,
боясь наказания за задержку,
замыслил я хитрое дело,
решил притвориться бродягой,
разыграть ложное фуккацу.
Знал я повадки Весёлого Пса,
истории и забавные байки,
а прошлая жизнь — кому она известна?
Кто знал это прошлое? Да никто!
Кто бы меня изобличил? Да никто!
Ах, какой был замысел, да прахом пошёл!

Под рокот барабана выходит жена торговца Акайо. Делает круг по сцене.

Жена торговца (рыдает):

Помилосердствуйте! Простите!
Знала я о коварстве мужа,
помогала ему всеми силами,
Хоть он и дурень, чурбан бестолковый,
что ни задумает, всё собаке под хвост.

Акайо (падает на колени, бьётся головой об пол):

Что ни задумаю, всё собаке под хвост!

Жена торговца:

Притворялась, что он — бродяга,
что удерживаю его силой и уговорами,
хочу оставить и в лавке, и в постели.
Оплатила похороны настоящего бродяги,
желая явить миру своё добросердечие,
уверить в истинности фуккацу.

Акайо (бьётся головой об пол):

Явила миру своё добросердечие,
уверила в истинности фуккацу.
Верная, достойная супруга!
Эх, а я-то сплоховал!

Жена торговца:

Боги благословили наше преступление,
вердикт был вынесен, муж стал бродягой,
бродяга — мужем.
Мой брат, промышляющий контрабандой…

Сэки Осаму (в гневе):

Ваш брат — контрабандист?
Как он посмел?!

Жена торговца (падает ниц):

О, пощадите!
Горе мне, горе!
Сама того не желая, обвинила я брата!
Мой брат, мой несчастный брат,
которому грозит наказание,
ужасная кара из-за бабьего языка,
одолжил нам сотню серебряных монет.
Он согласился обождать с выплатой,
пока новый Акайо,
новый муж мой в теле старого,
не выяснит, куда старый спрятал деньги,
приготовленные для выплаты.
Мы сказали брату, что деньги пропали,
и долг, и заработок за три месяца!

Акайо (бьётся головой об пол):