Повести о карме

— Вы сказали, она давно это задумала? Погибнуть в честном — подчеркиваю, честном! — поединке с учеником? С целью захватить его тело? Вы это имели в виду?

— Именно так. Я видел, как она хладнокровно выводила ученика из себя. При этом сама она сражалась в полную силу. Поддайся она, подставься под удар — фуккацу превратило бы её в безликую. Вам это известно лучше моего. Это был не случайный порыв, а замысел, который она вынашивала годами. Сила, скорость, мастерство — она выжала из ученика всё, чем он овладел под её руководством, и это было выше её собственных возможностей. Молодой Кубо был идеален, за исключением одного недостатка: на таком уровне он терял самообладание. В этом она и видела шанс. Он бил честно; он бы и убил её честно, просто потому, что не сдержал бы меч. Может ли человек, способный хладнокровно принести в жертву собственного ученика, преподавать в додзё моего отца?!

Я услышал другое: «Если она сделала это один раз, не сделает ли со временем снова?»

— Это всего лишь мои выводы, — закончил Цуиёши после долгой паузы. — Мысли и слова. У меня нет доказательств. Раз она не стала безликой — не было и преступления. Если её оправдала карма — в чём её могу обвинить я? В чём я могу обвинить его?!

— Я услышал вас, Цуиёши-сан. У службы Карпа-и-Дракона также нет претензий к господину Нобуюки-второму. Но поверьте, я буду присматривать за ним. Я не такой мастер меча, как он; вероятно, мне никогда и не стать таким. Но зрение у меня не хуже, это точно.

Сын сенсея ответил поклоном и начал спуск к морю.

Идя за ним, я размышлял о том, что Нобуюки-второй обманул меня не дважды, а трижды. Замысел онна-бугэйся не удался. После падения она была искалечена, но выжила. Рассказ Цуиёши целиком и полностью совпадал с показаниями птицелова. Женщина-улитка? Нет, птицелову не привиделось со страху. Выходит, в хижине лесорубов между госпожой Йоко и её учеником не было никакой схватки из-за диплома, а значит, не было и несчастного случая. Что за схватка между калекой со сломанной спиной и молодым, полным сил, умелым бойцом?!

Ложь, завёрнутая в ложь.

Но как же она всё-таки добилась своего?

3 «У нас тоже история?»

— …я виновен, сенсей. Мне нет прощения! Из-за меня вы стали калекой!

Женщина, укрытая ворохом одежды, молчит. Мёртвыми глазами глядит мимо ученика, в очаг. Там рдеют угли, постреливая редкими искрами.

Молодой самурай одет в белое нижнее кимоно. Он берёт нож. Долго смотрит на лезвие.

— Я всё исправлю. Я отдам вам своё тело!

Фигура в белом расплывается в глазах женщины. Слёзы? Она разучилась плакать. Дым от очага? Или после падения со скалы она повредила не только спину? Что случилось с её зрением?

Не имеет значения.

— Что ты исправишь? Что?!

Она думает, что кричит. Но с губ срывается лишь хриплый шёпот.

— Хочешь, чтобы я стала безликой?! Лучше смерть!

— Нет! Не лучше!

— Отдай мне нож! Я сама перережу себе горло!

Она тянет к нему руку. Рука дрожит. Комнату заволакивает туманом. В нём движутся и спорят зыбкие силуэты.

Оба движутся, оставаясь на местах.

— Я возненавижу вас, сенсей.

— Ты сошёл с ума!

— Я смогу! Я вас возненавижу и убью. Вы займёте моё тело и сохраните лицо.

— Безмозглый глупец! Тебе не обмануть карму!

Ученик пробует ногтем остроту лезвия. Кивает в такт своим мыслям.

— Война, — говорит он, — это путь коварства и обмана. Карма? Значит, война с кармой.

Оставаясь на коленях, белый призрак нависает над ворохом одежды. Над блестящим от пота женским лицом.

Высверк стали.