И, пришед, рече: «Веси ли, отче, нашу настоящую беду сию, яко безбожный цар Мамай идет на ны неукротимым образом от ярости?» Преосвященный же митрополит рече великому князю Дмитрию Ивановичу: «Повеж ми, господине сыну, неисправиши ли ся в чём пред ним?» И рече князь великий Дмитрей Иванович: «Исправихомся, господине отче, и до велика все по отец наших преданию, но еще же и паче въздахом ему». Преосвященный же митрополит рече великому князю: «Видиши ли, господине, попущением божием и наших ради съгрешений идет пленити землю нашу, но вам подобает, православным царем, тех нечестивых дарми утолити четверицею. Аще того ради не смирится, то господь смирит его. Господь же гордым супротивляется, а смиренным же благодат дает. Тако же случися великому Василию в Кесарии: злый преступник Улиань, иди на персы, хотя разорити град его, он же помолися богу с всеми Христианы и събраша злата много, дабы отступника утолити. И он же пакы възярився, и господь же посла воина своего Меркуриа, и он же уби гонителя невидимо. Ныне же, сыне, възми злата много, еже имаши, и пошли противу его, ноипаче исправися ему». Князь же великий со братом своим иде от архиепископа в горницу свою.
И потом князь великий нача избирати от двора своего от юных отроков. Избраша юношу довольна суща умом, именем Захарию Тютчева. И вдав ему два толмача, умеющих языку елинскому, и злата много посла с ним к царю. Захариа же доиде земли Рязанскиа, и слышав Захариа, яко Олег резанскый и Ольгирд литовский приложилися Мамаю. Захариа же посла тайно к великому князю и ркуще: «Ольгирд литовьскый и Олег резанскый приложилися к Мамаю».
Князь же великий слышав то, и нача сердцем двизатися, и абие ярости наполнися, и став нача молитися: «Господи боже мой, на тя надеюся правду любящего. Аще бы ми враг пакость деял, то подобает противу его тръпети, яко же искорены враг есть роду христианскому, сии же друзи мои искрении тако на мя умыслиша. Судие; господи, межу има и мною. Аз же ни единому има ничто же сътворих зла, развие чести и даров от них приях и их тако[314]
же дарова. Но суди, господи, по правде моей, да скончается злоба грешнаго!»И въстав же князь великий, и пакы поим брата своего князя Володимера, иде второе ко преосвященному митрополиту и поведа ему, како Ольгирд литовекый и Олег резанскый съвъкупилися с Мамаем. Преосвященный[315]
же митрополит рече ему: «Сам веси паки, господине, князь же великий, кою обиду сътворил еси им?» Князь же великий прослезився, рече: «Аз, отче, пред богом грешен есм и пред человекы, а к ним ны единыа черты по отец своих закону не преступих. Веси бо сам, отче, яко доволен есми своими отоки[316], а им никоеа же обиди не сътвори. Не вем, что ради умножишася стужающи ми?» Преосвященный же митрополит рече великому князю: «Просветися веселием, господине княже великый, сыну мои: чтыши и разумееши закон божий: елико творяй в правду, да не подвяжутся человеци. Праведен господь и правду възлюби. Несть бо иного помощника развие господа. Инде глаголи: «Обыйдоша мя пей мнози и одръжаша мя. Суетно и тщетно поучаются, но яко господь помощник призови мя в печали своей и избавлю тя и ты мя прославишы». Глаголи бо инде: «Обышедшы обыдоша мя, именем господним противляхся им». Аще ли, господине, человека бог хранит, то не может его губити весь мир. И укрой ти его от зла господь праведен и правду възлюби. И по правде твоей будет ти помощник, а от всевидящаго ока владычня и от крепкыа рукы его где может укрепитися и избыти?»Князь же великий Дмитрей Иванович с братом своим, с князем Володимером Андреевичем, и с всеми рускыми князьми избраша думу, яко стража изготовиша тверду. Избраша отроцы тверды от вельмож и разумный храбрый зело ради: Иоана Ржевскаго, Иакова Андреевича Усатаго, Василиа Тупика. И посла их на сторожу и с ними многых витезей, и поведаша им: с всяким усердиемь добыти язык и повеле им ихати близь Орды и до Быстрыа Сосны.
Потом[318]
же князь великий повеле грамоты розослати по всем градом и повеле им быть готовым на брань з безбожными агаряньк И сниматися всем на Коломне, на Успение святыа богородицы.А те же стражи в поле замедлеща.
Пакы же князь великий з братом своим и з бояры умысли послати вторую сторожу и заповеда им възратитися въскоре. Посла Климентиа Поля, Ивана Овяслова, да Григориа Судока и иных много с ними. И они же сретоша и Василиа Тупика близь ешо Оки, ведущи язык к великому князю. Язык же поведа великому князю, яко не ложно идет цар Мамай на Русь и како обаслася и съвъкупися с ним Ольгирдь литовский и Олег рязанскый, но не спешит, бо цар осены ждеть.