Повести. Пьесы

— Закурить есть? — спросил Павлик.

— Уж больно ночь хорошая, неэстетично, — шутейно возразил Коля, — уж лучше на звезды смотреть.

— Можно и на звезды, — мрачно согласился Павлик. Они все же вытянули по сигаретке. Потом Павлик сказал:

— Коль, я у тебя хочу спросить.

— Ну?

— Со мной интересно или скучно?

— Кому? Мне?

Парнишка молчал.

— Или девкам?

Тот выдавил через силу:

— Хотя бы девкам.

Коля показал, что относится к делу серьезно — подумал:

— Да, пожалуй, как когда. Бывает и скучно.

— А почему? — с угрюмой деловитостью спросил Павлик.

Коля снова старательно подумал и объяснил:

— Тут даже не в тебе дело. Бабы — народ ненасытный. Все равно как человеческое брюхо: ты его хоть черной икрой набей, а завтра опять запросит. И вот в эту прорву надо каждый день что-нибудь кидать.

— И что именно? — ровным голосом поинтересовался Павлик.

— Вот тут полная свобода выбора. Что попало! Тряпки, поцелуи, деньги, комплименты, анекдоты, песенки. Что хочешь, хоть морду бей. Только почаще и неожиданно, а то заскучает и уйдет.

Все так же ровно Павлик спросил:

— А они меня за дурака не принимают?

Коля постарался ответить побеззаботней:

— Ну, видишь ли… В некоторых случаях, конечно, не исключено.

Они помолчали. Потом Павлик проговорил негромко, но твердо:

— Коль, ты только не ври, ладно? Я спрошу, а ты не ври. Как думаешь, так и скажи. Коля покладисто пожал плечами:

— Ладно.

— Я не дурак?

Коля невесело усмехнулся:

— Отчаянный ты парень — такие вопросы задаешь. Помедлил, вздохнул и ответил:

— Нет, Павлик, ты не дурак.

Парнишка смотрел на него ожидающе и недоверчиво.

Коля положил ладонь на грудь:

— Ну, совестью клянусь. Последнее, что осталось. Да и та…

Павлик спокойно попросил:

— Ты не смягчай, не надо. Мне ведь иногда и самому так кажется. Вот недавно мастер позвал — давай, говорит, в выходной поможем инвалиду квартиру отремонтировать. Конечно, говорю, давай, как же еще. А потом оказалось, он не столько инвалид, сколько зампредседателя постройкома… Выходного не жалко, но уж очень противно, что они со мной как с дураком. И главное, я мастеру даже ничего не сказал. За него же стыдно стало… Или сегодня эти две. В общем-то я понимаю. Но ведь можно было по-другому. Я же им ничего плохого не сделал…

Задачка, подумал Коля, чтобы успокоить себя. Но успокоение не получалось, он чувствовал, как нарастает внутри, как давит тревога, как тяжело слушать дальше беспомощные Павликовы слова. Хотелось отодвинуться и отключиться, как в кресле у зубного, когда проклятое сверло с зудением и свистом прокрадывается в зуб, и, хоть пока ничего страшного нет, весь напрягаешься и потеешь, потому что еще мгновение, ничтожный рывочек сверла — и разом ударит боль…

Он поймал паузу, выкинул вперед пятерню и сказал торопливо:

— Погоди! Ты погоди, послушай. Успокаивающе потряс ладонью и заговорил неспешно и задумчиво, как бы рассуждая на абстрактную тему:

— Дурак ты не дурак. Но что-то такое есть… Сейчас, секундочку… Во! Знаешь, в чем дело? Ты хороший человек. Добрый. Больно никому не делаешь. А с девками, например… Вот когда рыбу ловят, ей надо — р-раз! — крючком губу проткнуть. И с девкой то же самое. Конечно, ей больно! Но иначе сорвется. А ты не хочешь, чтобы больно. Вот и терпи за свою хорошесть.

— Хамства мало? — с угрюмой деловитостью уточнил Павлик.

— Мало! Боюсь, совсем нет.

— Понятно…

Из-за угла донесся рык и грохот большой машины. И куда она катит в ночь?

Чего бы такое повеселее, думал Коля, полегче бы?..

Ему вдруг пришла в голову любопытная мысль, и он стал развивать ее, постепенно увлекаясь:

— А ты знаешь что? Не хамей. Ну его к черту, не надо. Ты экземпляр редкий и должен себя беречь. Теперь даже шакалов берегут, чтобы гены не пропали для науки. Сегодня, может, и не нужны, а мало ли что завтра… Вдруг и понадобятся! Так что, брат, храни себя для грядущих поколений. Сейчас, конечно, эпоха трудная, кто в чести? Генералы да дипломаты. Но ведь когда-нибудь жизнь изменится, надоест друг друга грызть. И знаешь, кто понадобится? В первую голову хорошие люди. Просто хорошие. Добрые, отзывчивые, незлопамятные. Потому что без них никакая счастливая жизнь не получится… Вот тогда-то мировая наука и схватится за волосенки! Где гены? Неужто все доброе человечество на мыло извели?.. А ты тут как тут со всеми своими хромосомами. И начнут с твоей помощью восстанавливать на земле поголовье хороших людей…

Павлик слушал эту речь не улыбаясь, глядя в колени. А может, и не слушал, так сидел. Коля решил его утешить более прозаическими соображениями:

— А еще учти — жизнь, она ведь полосатая. Чтобы все время тебе одному карта шла, так не бывает. В очко баловался?

— Нет.

— Ну и не надо, бестолковая игра. Так вот там как? Один щиплет и щиплет по гривенничку, и все ему везет. А другой в глубочайшей яме. Но потом вдруг — бац! — и с одного кона взял весь банк.

Быстрым движением Коля сжал пятерню в кулак. Павлик задумчиво посмотрел на этот символ конечного успеха.

Коля, приободрившись, продолжал: