Повести, рассказы, миниатюры

Щенка породы бордер-колли Павловичу подарил его друг, рыбак Максим. После удачной рыбалки в выходные они поехали к его сестре, которая жила на другом краю города, там они неплохо выпили, закусили жареной рыбой, как вдруг муж сестры спросил, не нужна ли кому-нибудь собака, недорого отдам, и повёл их в сарай показать ощенившуюся суку. На старом коврике, среди ветоши, окружённая многочисленными увлечённо сосущими вымя щенками, лежала собака с необыкновенно умными глазами и с тревогой смотрела на них. Один из щенков оторвался от вымени, стоя на нетвёрдых лапках, с любопытством стал их рассматривать. Юра присел, протянул ему руку, щенок подошёл и стал облизывать большой палец, все с умилением улыбнулись.

– Бери щенка, дарю, – сказал изрядно выпивший хозяин.

– Я бы взял, да в квартире живём, ему тесно будет у нас.

– Да бери, даром даю, а чего же не подарить, если человек хороший, – сказал, добродушно скалясь, с озорством подмигивая Максиму.

– Не знаю, с женой надо посоветоваться, подготовиться, литературу почитать какую-нибудь про породу, как кормить, чем поить.

– Ну как знаешь, пошли чай пить, – рассмеявшись, – чем кормить, чем поить, не водкой, конечно.

На следующий день после работы Юра застал у себя дома Максима, который на кухне пил чай с супругой. Лицо Татьяны сияло трепетным восторгом, давно Юра не видел её такой, на руках у неё был вчерашний щенок-непоседа.

– Макс, ну я же просил, – с укоризной сказал Юра.

– О чём он вас просил?

– Не хотел брать щенка, отказывался.

– Вот никогда не поверю – он не хотел, странно, а животных любит как сумасшедший. Как мы его назовём? Я знаю как, Джим, конечно, дай, Джим, на счастье лапу мне, – и взяв осторожно двумя пальцами лапу, тихонько потрясла её, на что щенок зевнул, положил маленькую головку на ладонь и сладко заснул, сопя маленьким носом.

– Макс, ты превращаешься в Качалова, – пошутил Юра.

– Нет, дорогой, Качалов – это ты, теперь это твоя собака.

Во дворе начинало темнеть. Таня с грустью взглянула в окно, всплакнула и в первый раз после стольких лет замужества легла в холодную постель. Она ворочалась с боку на бок, долго не могла уснуть, в голову лезли разные мысли. Произошло что-то непоправимое, она теперь одна, ей стало страшно, как маленькой девочке, которую оставили нерадивые родители дома, а сами ушли развлекаться к друзьям, забыв про неё. Уткнувшись лицом в подушку, она громко всхлипывала, а потом так и уснула на мокрой от слёз ладони. Утром она проснулась с сильной головной болью, позавтракала без аппетита на скорую руку и нехотя пошла на работу.

Прошёл уже месяц как они расстались, одинокая жизнь начинала потихонечку налаживаться. Таня стала больше уделять себе внимания, ходить в парикмахерскую, в кинотеатр, читать и перечитывать любимые книги. Дни сменялись неделями, время летело – в работе, в суете, и только холодная постель по ночам напоминала о потере какой-то части её жизни. Юра полностью ушёл в своё любимое занятие – рыбалку. Теперь с нетерпением ждал субботы, брал с собою Джима, шёл на озеро, которое было в трёх километрах от дома, и блеснил, делал он это виртуозно, имитируя раненую рыбёшку, бывало, вытаскивал за день пару совсем не маленьких судаков. Небольшое, распростёрое между холмами, покрытыми цветущими кустарниками шиповника, тёмное озеро в своей вечерней тишине было ослепительным от преломляющихся лучей раннего заката, оно открывало величественную панораму неземного спокойствия. Подёрнутый шелковистой дымкой водоём грациозно дышал свежестью, пронизывающей сыростью, где-то сбоку в зарослях камыша страстно крякал селезень, приглашая уточку спариться в любовных забавах.

А тем временем в городском оперном театре огромный оркестр под чутким руководством старого дирижёра играл Пятую симфонию Бетховена.

– Вот так судьба стучится в дверь, – наклонив свою зализанную редкими волосами голову, таинственно прошептал на ухо немолодой человек в сером костюме с аккуратно сложенным носовым платком в кармане.

– Вы это о чём? – недоверчиво спросила Таня.

– О музыке, милая, о музыке, – парировал он, откидываясь назад с самодовольной улыбкой, отдающей ехидством.

– Большая симфония до минор, – сказала она вполголоса.

– Простите, не понял.

– Изначально это произведение так называлось. – После этих слов немолодой человек по имени Никифор замолчал и сидел нахмурившись всю оставшуюся часть концерта.

Насадив извивающегося червяка на крючок, Юра закинул поплавок чуть ли не на середину озера, собирался прилечь на траву, как пошёл косой дождь. Он забежал под ель вместе с Джимом, бесконечно отряхивающимся от воды, чем рассмешил своим глупым видом Юру. Словно поняв, что смеются над ним, пёс стал громко с обидой лаять, пришлось почесать ему за ушком, чтобы немного успокоить. Может, поблеснить напоследок, иногда под дождём неплохо клюёт, подумал Юра, снимая из чехла блестящую карбоновую удочку, напоминающую спиннинг, и стал старательно выбирать блесну. В небольшой пластиковой коробочке были ровно уложены на губке воблер, попер, белая и тёмная с крапинками блесна и пара колебалок.