Повести разных лет

Владычий поезд медленно движется по размытой лесной дороге. Возок ныряет в ухабах, разбрызгивает глубокие лужи. Позади верхом едут бояре и слуги. У поворота, на лесной поляне, их обгоняет десяток всадников. Один из них — епископ Моденский, другой — венецианец, виденный нами у Батыя, у папы и на княжеской свадьбе, остальные — вооруженные слуги, с дорожными сумами и другим снаряжением. Не оглядываясь, они проскакали дальше и скрылись за поворотом.

— Ровно я видел одного где-то, — говорит неугомонный Гурята. — Кажись, иноземцы. Куда это они путь держат? Не нарваться бы нам на татар, бояре…

Все устали, сердито глядят на мокрый лес, на хмурое небо, — Гуряте никто не ответил.

В охотничьем домике князь Александр рассматривает вместе с братом Андреем и несколькими старшими дружинниками образцы оружия и доспехов.

— Коротких мечей и таких крюков, — говорит Александр, взяв в руки длинный железный крюк, заостренный на конце, — вели наковать две тыщи. Исполнят владимирские кузнецы? — спрашивает он брата.

— Оружие нынче ковать — сам знаешь! — вздохнул Андрей. — Следят татары во все глаза… А для чего крюки, Саша? Может, луков побольше, дротиков? А мечей… числом поменьше, зато уж!.. — Он вздымает обеими руками громадный двуручный меч.

— Такой меч хорош для дружинника на коне, — говорит Александр. — Лук стрелку нужен. А пешему ратнику как удобнее? Он зацепил крюком за кольчугу или прямо за шею — и сдернул с лошади. Другой тут же мечом или ножом прикончил… К чему им такой долгий меч? Быков, что ли, на него натыкать для жарева?

Александр взял у брата двуручный меч, одной рукой поднял на высоту плеча и ткнул вперед, повернув как вертел.

Дружинники одобрительно закивали. Андрей смущенно смеется:

— Да-а! Не обессилел ты, Саша, дома сидючи! Дай-ка я попробую.

Александр отложил меч на стол, говорит строго:

— Даю месяц сроку. Пусть под землей куют, пусть не спят, а сделают! И всего вволю. Не в такое время живем, чтобы не иметь в запасе…

В дверях появился учтивый отрок.

— Пресветлый князь, к тебе миротворец прибыл.

Александр удивленно оборачивается:

— Что врешь? Какой миротворец?

— Так о себе сказать велел, — оправдывается отрок. — Говорит, б и́ с к о п  от папы римского…

— Зови его скорей сюда, Саша! — живо говорит Андрей.

Александр неспешно взглянул на брата.

— Почему скорей?

— Любопытно ж знать, для чего он к тебе в такую даль ехал.

Александр спокойно приказывает отроку:

— Пусть ждет! Скажи — кончит князь все дела, тогда выйдет. Дай умыться пока господину би́скопу: поди запылился, из Рима… то есть из Риги едучи…

— Из Риги? — переспрашивает пораженный Андрей. — Неужто из Тевтонского ордена?

— Он чистый, белый! — успокаивающе говорит отрок. — Видать, отмылся у озера. Одни глаза черные, как уголья!

Александр махнул ему. Отрок исчезает за дверью.

— Гаврила Олексич! — обращается князь к румяному, веселому дружиннику. — Показывай кольчуги для ратников.

Гаврила Олексич с готовностью распялил перед ним кожаную рубаху с нашитыми на нее железными полосками.

Трубит охотничий рог, слышен треск валежника, топот и густое сопенье. На прогалину выскочил вепрь, огляделся маленькими злыми глазками и, ломая кусты, ринулся дальше. Снова донесся звук рога и исступленный голос Андрея:

— Бей, Саша, бей! На тебя бежит!!! Бей… Вот так!..

Оба брата — Александр и Андрей, — веселые, оживленные, выходят вместе с епископом Моденским и венецианцем из леса.

— Дикую свинью, сиречь вепря, я так бью, — объясняет Александр. — Сперва в рыло, а уж после того — в бок или в брюхо. А вы, епископ? Римская церковь, сколько я знаю, не возбраняет своим пастырям охоту?

— Князь, — говорит Гильом Моденский, беспокойно прислушиваясь ко всем звукам в лесу (не едет ли новгородская депутация?), — вы обещали выслушать меня после охоты…

— Обещал — значит, выполню, с малых лет к тому отцом приучен.

Александр указал слугам. Те покрывают ковром кучу валежника. Епископ и Александр садятся.

— Князь Александр, — торжественно начинает епископ. — Важное дело побудило меня прибыть к вам pedes apostolorum.

— Апостольским путем? — поднимает Александр бровь. — Апостолы, помнится, больше пешком ходили, без свиты.

Поняв эти слова так, что князь предпочитает беседу один на один, епископ повелевает своим спутникам удалиться.

— Может быть?.. — Моденский вопросительно смотрит на свиту князя.

Александр слегка улыбнулся, увидев на лице брата разочарование, добродушно кивнул ему:

— Андрюша, взгляни на запястья да на парчу, что гость веденецкий привез. Опять что-то больно хвалится…

Андрей и все приближенные князя также уходят. Собеседники остаются одни.