Повести (сборник)

Выйдя из зала суда. Виктор прошёл мимо кафе, возле которого курили, обсуждая прошедший суд, мужчины, мимо приткнувшегося к киоску тяжёлого мотоцикла с громоздкой самодельной люлькой. Он пошёл вниз по мощёной улице, стараясь ступать по сухому. Выбоин в мостовой было так много, что Виктор не шёл, а скорее скакал, приближаясь к мосту.

Бетонное покрытие моста тоже пестрело лужами, отражающими свет фонаря на подходе к мосту, и Виктор, держась ближе к левой стороне, пытался их обходить.

Услышав тарахтенье мотоцикла, спускающегося к мосту. Виктор продолжал сложное движение около луж, и только когда треск работающего на полном газу двигателя стал очень близко, он скачком переместился к леерному ограждению. В тот же миг Виктор услышал позади себя скрежет металла по бетону и глухой вскрик. Оглянувшись, Виктор увидел упавший на бок мотоцикл с высоко вздёрнутой люлькой-коробом.

Из-под несуразной кучи металла слышался хриплый стон. Водитель лежал на спине, придавленный по животу и нижней части груди ребристой рубашкой цилиндров двигателя и всей массой машины. Лохмы чёрных волос мокли в наполненной водой выбоине, страдальчески выпученные глаза, уже не видя наклонившегося Виктора, глядели куда-то вверх, руки двигались медленно, словно пытаясь сбросить навалившуюся тяжесть.

Наклонившись к мотоциклисту, Виктор узнал в нём мужчину, сидевшего у двери в зале суда. Подсунув руку под голову мужчине, Виктор немного приподнял его. Тот хрипел. Вместе с хрипом вырывались с трудом, поодиночке, слова:

– Валера… сбил… столкнул… в реку… Валеру…

В горле мотоциклиста заклокотало, из угла рта выступила струйка тёмной крови…

«Вот он убийца, бешеный мотоциклист!» Мотоциклист затихал, умирал на глазах у Виктора.

Убедившись, что одному ему поставить мотоцикл на колеса не удастся, Виктор ещё несколько секунд смотрел на сразу как-то успокоившееся лицо мужчины. Никого и близко не было у этого моста, как, наверное, не было и тогда, в ночь гибели Валеры. Виктор быстро пошёл наверх, к центру, сообщить милиции, вызвать «скорую». Скорее всего, «скорая» не поможет!

По дороге мысли Виктора метались от одной крайности до другой. Сообщить милиции то, о чём сказал умирающий или ничего об этом не говорить? Если мужчина выживет, он сам расскажет о своём преступлении, а если не выживет, то сообщение Виктора будет воспринято далеко не однозначно.

Капитан Лобанов, узнав о предсмертном признании убийцы, внимательно посмотрев своими холодными серыми глазами, невозмутимо заметил, что это бред пьяного. Следователь Митюков также посчитает это самооговором и будет рьяно защищать свою версию. Косолапов испугается доследования и возможного раскрытия при этом роли Эдуарда как подстрекателя, Клавдия огорчится, что к смерти сына причастен её сосед, всегда по-доброму относившийся к Валерию и к ней, помогавший по-соседски…

Нет, не будет Виктор сообщать милиции, что сказал мотоциклист, а в его будущем рассказе появится эффектная трагическая развязка.

* * *

В пятницу с утра Семён Семёнович был как на иголках. Подписал, не вникая, какие-то бумаги, прочитал «по диагонали» какие-то письма… Он и всегда-то полагался на Марию Гавриловну – сомнительные документы она на подпись не подаст, «горячее» письмо передаст отдельно от остальных бумаг, подготовив к нему, если надо, необходимые справки…

Косолапова волновало заседание суда. Хотя Лобанов заверил, что всё предусмотрено, но на открытом заседании может появиться свидетель, о котором никто не знал, и такое поднести!

Вечером в четверг Семён Семёнович зашёл к сыну, уже выписанному из больницы. Сын лежал на диване, по телевизору шёл вестерн. В комнате было полутемно. На лице Эдуарда белела повязка, выше которой блестели глаза.

– Как здоровье. Эдуард? – бодренько спросил Семён Семёнович. В больницу навещать сына он не ходил.

– Нормально, – Эдуард говорил глухо, голос из-за сломанного носа изменился.

– Кто тебе всё-таки разбил лицо, Эдик?

– Никто. Сам на столб налетел в темноте. – В голосе слышался смешок.

– Ясно, – протянул Семён Семёнович, понимая. что узнать правду от сына не удастся. Да и зачем ему эта правда?

Семён Семёнович посидел ещё несколько минут в кресле, глядя на скачущих всадников в широкополых шляпах, думая о своём. Думал об одном: как пройдёт заседание суда.

Ночью он плохо спал, утром не позавтракал и вот теперь с нетерпением ожидал звонка от Викторин Аркадьевны, секретаря суда.

Зазвеневший телефон заставил Семена Семёновича вздрогнуть и схватить трубку так, как хватает спасательный круг утопающий. Виктория Аркадьевна, не торопясь, начала рассказывать, по каким статьям был осуждён Егор Шаров, что предлагал прокурор, как решил судья.

Ох, эти судейские крысы! Нисколько не интересует мэра судьба Егора Шарова. Будет ли он отсиживать срок или получит более лёгкое наказание, не всё ли равно! Таких Егоров в Вяземске сотни, а у него один сын!

Наконец, Виктория Аркадьевна сказала самое главное для Семена Семёновича: фамилия его прозвучала только раз в сообщении, что Эдуард Косолапов не в состоянии присутствовать на заседании по причине бытовой травмы…