Повестка

— Простите, ваше преподобие. Бдение состоится, но не здесь.

— Могу я узнать почему?

— Из-за матери.

Улыбнувшись, Палмер склонил голову.

— Я помню вашу матушку.

— Она лежала на столе в гостиной, через которую за два дня прошел, наверное, весь город. Мы с братом спрятались наверху и проклинали отца за этот отвратительный спектакль. — В голосе Рэя звучала неумолимая твердость. — Здесь никакого бдения не будет.

Суровая отповедь была абсолютно искренней. Кроме того, Рэю не давал покоя вопрос о безопасности. Перед бдением из церкви в особняк явятся служки, чтобы навести идеальный порядок, за ними придут официанты — накрыть стол для поминальной трапезы, потом посыльный из магазина примется раскладывать цветы. И все это начнется с самого утра!

— Понимаю, — согласился Сайлес Палмер.

Ассистент покатил к двери носилки, которые сзади осторожно подталкивал мистер Мэйгарджел. Покойного с головы до ног укрывала белоснежная, заботливо подоткнутая по углам простыня. В сопровождении коронера Ройбен В. Этли покидал «Кленовую долину» навсегда.

Примерно через полчаса откуда-то явился Форрест. Правая рука его сжимала высокий, толстого стекла бокал с коричневатой жидкостью, которая никак не могла быть всего лишь ледяным чаем.

— Уехали? — спросил он, глядя на подъездную дорожку.

— Да. — Рэй сидел на ступеньках крыльца и дымил сигарой. Когда Форрест опустился рядом, старший брат явственно ощутил аромат виски. — Где ты нашел спиртное?

— У отца был тайничок в ванной. Хочешь глоток?

— Нет. И давно ты знаешь об этом тайнике?

— Уже тридцать лет.

Рэй с трудом подавил в себе желание прочесть младшему еще одну лекцию. За прошедшие годы было сказано немало слов, но без всякого результата: прожив сто сорок один день в трезвости, Форрест на сей раз решил, что с него достаточно.

— Как Элли? — выдохнув клуб дыма, поинтересовался Рэй.

— Ничего нового. Продолжает свои сумасбродства.

— Я увижу ее на похоронах?

— Нет. Набрала почти триста фунтов, при том, что сама себе поставила лимит в сто пятьдесят. Меньше ста пятидесяти — и она готова выйти из дома. Больше — запирается в четырех стенах.

— Когда же в последний раз ее вес был в норме?

— Года три или четыре назад. Нашла какого-то доктора, пригоршнями глотала его таблетки и похудела до ста фунтов. А потом, когда этот шарлатан оказался за решеткой, хапнула еще двести. Но триста фунтов — предел. Она встает на весы каждый день и очень переживает, если стрелка уходит за цифру «3».

— Я сказал преподобному Палмеру, что мы устроим бдение, но не здесь, не дома.

— Душеприказчику виднее.

— Но ты согласен?

— Конечно.

Добрый глоток виски. Долгая затяжка.

— А что эта сучка, которая тебя бросила? Как ее звали?

— Вики.

— Да-да, Вики. Она еще на вашей помолвке вызвала у меня отвращение.

— У меня, к сожалению, оно появилось гораздо позже.

— Крутится где-то неподалеку?

— Да. Видел ее на прошлой неделе в аэропорту. Спускалась по трапу личного самолета.

— По-моему, она подцепила какого-то старого пердуна, нью-йоркского толстосума?

— Ага. Давай сменим тему.

— О женщинах ты заговорил первым.

— Я был не прав.

Форрест отхлебнул из бокала.

— Хорошо. Тогда о чем? О денежках? Где они?

Рэй вздрогнул, однако Форрест, не сводивший рассеянного взгляда с зеленого газона, ничего не заметил. Какие денежки, братец?

— Он их раздал.

— Но почему?

— Это были его деньги, не наши.

— Мог бы и нам что-то оставить.

Несколькими годами ранее судья признался Рэю, что на протяжении пятнадцати лет потратил более девяноста тысяч долларов — пожертвования, помощь начинающим юристам, лечение Форреста. Он мог бы передать их непутевому младшему сыну — чтобы тот пропил или пронюхал всю сумму, а мог заняться благотворительностью, что и предпочел сделать. Старший твердо стоял на ногах и был способен позаботиться о себе сам.

— Он оставил нам дом.

— И что?

— При желании особняк можно продать. Правда, половина уйдет на налоги, а вступить в право наследования мы сумеем лишь через год.

— Подведи-ка черту. Что в итоге?

— Год спустя, если повезет, мы поделим пятьдесят тысяч долларов.

Безусловно, имелись и другие активы. В кладовке лежало целое состояние, но Рэю требовалось время, чтобы оценить его. Не грязные ли это деньги? Должны ли они быть включены в опись имущества? Если так, неизбежны весьма серьезные проблемы. Во-первых, нужно будет как-то объяснить их происхождение. Во-вторых, пятьдесят процентов опять-таки съедят налоги. В-третьих, набив карманы кредитками, Форрест пустится во все тяжкие и просто убьет себя внезапно свалившимся богатством.

— Значит, через год я получу двадцать пять тысяч? — уточнил Форрест.

Рэй не сумел понять, звучит ли в голосе брата разочарование или вожделенный восторг.

— Что-то около того.

— Скажи, тебе самому нужен этот дом?

— Нет. А тебе?

— На кой черт? Возвращаться сюда я не собираюсь.

— Ты уверен?

— Судья выставил меня за порог, заявил, что я позорю его род. Сказал, чтоб ноги моей здесь больше не было.

— А потом попросил у тебя прощения.

Форрест быстро сделал глоток виски.