Повинная голова

Похоже, Чонг Фат знал, что говорит. Именно поэтому Бизьен и включил фотографию его кабака в рекламные проспекты с приглашением «отведать китайские кушанья, которыми наслаждался Поль Гоген в своем любимом ресторане». Меню изобиловало любимыми блюдами Гогена. Там значилось барбекю «Поль Гоген», утка с апельсинами «Поль Гоген» и фруктовый салат «Поль Гоген». Имелся даже «китайский буйабес [41]по рецепту Поля Гогена, подаренному им своему ближайшему другу, отцу нынешнего хозяина, господина Чонг Фата-младшего». Рядом красовался автопортрет художника в знаменитом желтом ореоле. Сам виноват.

— Напоминаю вам, господин Кон, — вопил китаец, — что мы находимся на Таити и не нуждаемся в поучениях иностранца без роду и племени, как нам чтить память великих людей и…

Тут из зала донеслась музыка: заиграл ансамбль «Джимми Лин Пяо и веселая троица», исполнявший с большим воодушевлением «Жаворонок, жаворонок» [42].

По какой-то ему самому неясной причине китайцы, распевающие на Таити «Жаворонок, жаворонок» для американцев и скандинавов в ресторане «Поль Гоген. Настоящая кантонская кухня» вывели Кона из себя.

— Вы загадили французскую культуру! — взревел он. — Все в желтый цвет перекрашиваете, скоро ни одного шедевра белого не останется в наших музеях! У Джоконды завтра будут косые глаза. Бюргеры Вермеера в костюмах сиамских жрецов начнут жрать рис палочками! Де Голля произведут в мандарины!

Лицо Чонг Фата сморщилось в нервной гримасе, как мятая тряпка.

— Я не позволю себя оскорблять! Я голлист, причем из самых первых!

— Неудивительно! Чего еще ждать от такого, как вы!

— Я член Бургундского содружества знатоков вина!

— Руки прочь от французских вин, пудинг рисовый!

— Я женат на француженке!

— Они зарятся на наших жен и дочерей!

— Господин Гоген, вы не имеете права являться сюда и скандалить! — завопил Чонг Фат. — Я подам в суд!

Кон замер от восторга. Это было великолепно. Он упивался сладостным сознанием творческой удачи, смаковал художественное совершенство. Услышать, как его величает Гогеном рассвирепевший китаец, было для него высшим признанием, он почувствовал, что наконец достиг зрелости, полностью овладел своим талантом. Он явственно различал где-то рядом веселый хохот своего предшественника, потерпевшего поражение на Таити полвека назад, и этот смех победоносно заглушал «Жаворонка».

У Кона слезы выступили на глазах. Он одержал полную победу, и делать здесь больше было нечего. Он потянул Мееву за руку.

— Пойдем, — сказал он дрожащим от волнения голосом. — Что с него взять, с этого желтого Иуды! Предупреждаю, Чонг Фат: с завтрашнего дня я начну распространять перед вашим рестораном листовки, где будет написано, что я не обедал здесь никогда, а ваш отец конфисковал за какие-то жалкие пятьдесят франков мою кровать. У меня есть документы, подтверждающие это, и я передам их Бенгту Даниельссону, который пишет обо мне книгу. Прощайте.

И он гордо удалился с сигарой в зубах.

Это был один из чудеснейших моментов, когда он и правда уже не знал, кто он на самом деле. Кон победоносно катил по набережной: поднятые на мачтах флаги он расценивал как приветствие, адресованное ему лично, и в ответ по-королевски приподнимал руку. Сидевшая сзади Меева сердилась.

— Зачем ты наживаешь столько врагов, Кон? Для чего? В один прекрасный день тебя зарежут в собственной постели.

— Плевать! Так надо.

— Легко тебе говорить! А если ты отправишься в рай, что будет? Там нельзя даже заниматься любовью!

— Отстань от меня со своими проповедями!

XXVII. А если это правда?

На террасе «Ваирии», куда они отправились завтракать, они наткнулись на Бизьена, который распекал сидевшего там Ле Гоффа. Директор «Транстропиков» был вне себя. Поверив рекомендации Кона, он нанял Ле Гоффа на роль Христа и «Страстях», инсценированных в Папеэте по образцу Обераммергау в Германии. Уже с неделю или больше Ле Гофф в терновом венце таскался по улицам с крестом на плече и принимал эффектные позы перед камерами туристов.

С девяти до десяти Христос обретался в порту среди рыбаков, с десяти до одиннадцати на рынке, а с одиннадцати до обеда в рабочих кварталах, чтобы продемонстрировать иностранцам, как Франция заботится о трудящихся. Во второй половине дня его отвозили на джипе в глубь острова и оставляли на пути туристических автобусов. Экскурсанты могли видеть из окна высокую белую фигуру, возникавшую то тут, то там среди пальм на холмах земного рая.