Повинуюсь и слушаю

Робот снова принял вид старушки-веселушки, а я взгромоздился ему на плечи, под видом черного кота. Покряхтывая для соответствия роли, робот прошел в большую комнату.

— Рад приветствовать в своей скромной обители многоуважаемую сударыню! — угрюмый голос громыхнул под высокими сводами, потолкался между горящими факелами, обогнул вычурные колонны и разбился о мраморную плитку у наших ног.

Костлявый мужчина в черненых доспехах, страшный своей худобой и изможденностью, приветливо улыбнулся тремя оставшимися зубами. Сидел рыцарь на троне из человеческих костей, однако подложил под зад атласную подушечку. В боевых рукавицах сверкал волнистый меч, извивами он походил на длинный язык пламени. Глубоко запавшими глазами хозяин замка буравил старушку насквозь, заодно прожигал и меня.

— Триста сорок пятый ХА! Так вот ты куда делся! — заверещал мой робот и кинулся к сидящему.

— Четыреста тридцать восьмой ХИ! Как же я рад тебя видеть! — мужчина вскочил со страшного трона.

— Только не обнимай! — мой робот увернулся от распахнутых объятий. — На плечах космолетчик, еще раздавишь — с кем тогда ругаться буду?

Я легонько шлёпнул по буйной седой головушке и принял свой обычный вид. Кощей приветственно склонил голову, я моргнул желтой волной в ответ.

— А где твой космолетчик? — спросил я.

— На троне, где же еще! — пробормотала атласная подушечка и выключила маскировочный функционал.

— Профессор Глюкометр! Вы? Здесь? — мои сорок два глаза чуть не вылезли из орбит.

— Здесь-здесь! Попал под метеоритный ливень, повредились детали корабля, вышел из строя престоратор, и пришлось совершить аварийную посадку. Вдобавок ко всему сломался сигнальный передатчик, и я уже тысячу лет кукую на этой планете. Жду, пока аборигены эволюционируют до космических полетов! — профессор пустил зеленую волну огорчения.

— Я же вырос на ваших научных трудах! Вас же считают без вести пропавшим, даже памятник создали в нейронных сетях! А вы тут женщин похищаете. Кстати, зачем вы их воруете? — я аккуратно спустился с плеч робота.

Роботы тут же приняли настоящий вид, мой оглядел «Кощея» и начал подпаивать какие-то детали.

— Для вызова эмоций — вон «Кощей» ворует женщин, потом огребает от богатырей. А я получаю заряды чувств, которые вырываются у людей при воссоединении, и перерабатываю эмоциональные волны в гуанистры. Роботу что? Полежит пару деньков и восстановится, а я обеспечен пищей на год. Так и появилась легенда о Кощее Бессмертном. А я по мере сил и возможностей поддерживаю ее. Хорошо, что вас сюда занесло, а то надоело из года в год одно и то же. Возьмете попутчиков на борт? — профессор вопросительно взглянул на меня.

Я согласно пустил красную волну. Роботы радостно переплели захваты, а профессор заморгал всеми цветами радуги. А что? Всё же веселее лететь будет.

— Надо бы местному аборигену помочь, а то он к вам собирался! — я спроецировал картинку, где на лужайке задорно храпел Иван.

— Чего это с ним? Посреди дня завалился спать? Вот она, любовь настоящая, — профессор мигнул зеленым.

— Ого, уже гаунастров натрескался, вот же торопыга! — хмыкнул мой робот. — Профессор, может положим возле него Василису, да и пусть домой идут?

— Тоже заложенная эмоциональность? — профессор кивнул на моего робота, — Правильно, хоть и существует негласный запрет, но лучше летать с болтающим балбесом, чем с молчащим занудой. Однако, мысль хорошая. Усыпим Василису, и пусть голубки проснутся в объятиях друг друга.

Ему достаточно было подмигнуть половиной глаз, как робот-Кощей тут же помчался в неприметную дверь и спустя несколько минут вернулся со спящей женщиной. Захваты аккуратно несли крепкое тело в цветастом сарафане, белокурые волосы выбились из-под кокошника и слегка мели по полу.

— А ваш корабль? Или вы оставите его на поругание аборигенам? — я вспомнил на что похожи башни.

— Включу программу самоуничтожения, и легенда доживет до логического конца. Замок должен быть разрушен, Кощей должен умереть. Единственно, что возьму с собой кустик калины — уж больно хорошая ягода, и глаз радует, и душу успокаивает, — щупальца профессора подхватили с подоконника небольшой кустик.

— И нам она пригодится в гербарий! — я тоже мигнул радугой.

— Студиозус, после моего возвращения, вам автоматом проставят все оценки. Уж поверьте старому учителю, который имеет общие щупальца с остальным деканатом, — негромко, чтобы не услышали роботы, уведомил профессор.

— Профессор, можно последний вопрос? А почему всё-таки Кощей? Или кислород спалил всю фантазию?

— Но-но, хотя вы мне и помогаете, однако забываться не смейте! — хлюпнул профессор, но тут же смягчается. — Местный мальчишка увидел моего робота в наряде грозного рыцаря, и закричал: «Он же из костей!» А так как у него не хватало передних зубов, и он страшно шепелявил, то и получилось: «Он зе косщей!». Ну, Кощей и Кощей, мне было всё равно.

После нашего отлета черные стены замка взорвались изнутри. Горгульи испуганными воронами расселись по деревьям и печально смотрели нам вслед. Жалко их было, но места у нас для них не осталось. Пусть привыкают к воле.