Повод для беспокойства

Кэти чувствовала себя как выжатый лимон. Она думала, трудности должны сплотить семью. Не тут-то было. По дороге в Питерборо она строила планы остаться на несколько дней с родителями – вместе с Джейкобом. Присмотреть за папой, чтобы еще что-нибудь не учудил, помочь маме. Постараться быть хорошей дочерью и заглушить чувство вины.

Но когда папа вернулся домой и сказал, что все свободны, Кэти обрадовалась. Еще день в этом доме – и они поубивают друг друга. Ее испугала инвалидная коляска, однако папа кипел энергией. И даже маме, судя по всему, легче было ухаживать за ним самой, чем мириться с присутствием в доме собственных детей.

Перед отъездом Кэти взяла себя в руки и извинилась.

– Не бери в голову, – отмахнулась мама.

А папа превзошел самого себя, заявив:

– Спасибо, что приехала. Рад был тебя видеть.

Джейкоб вспомнил, что не угостил дедушку шоколадными пуговками. Рэю пришлось сходить в машину и достать их из бардачка. Папа торжественно открыл пакетик, положил в рот несколько штук и объявил, что в жизни не ел таких вкусных конфет, хотя из-за близости к печке они превратились в бесформенную кашу.

Они распрощались и, наконец, уехали. Рэй с Джейкобом полдороги играли в «Шпиона», и Кэти поняла, что с нетерпением ждет возвращения в дом, из которого так рвалась еще день назад.

Вечером Рэй с Джейкобом разложили на полу в гостиной железную дорогу, а она принялась готовить ужин. Затем искупала Джейкоба, а Рэй уложил его спать. Сил на ссоры у них уже не осталось. Несколько дней они играли роль заботливых родителей, дабы не травмировать Джейкоба, и постепенно в них и превращались. Проблема же, которую они пытались решить, уплывала на задний план. Они сплотились ради общей цели – воспитать ребенка и вести хозяйство, несмотря на отсутствие интересов. Обсуждали, что купить в магазине и чем заняться в выходные. Укладываясь в постель, отворачивались друг от друга и старались не мечтать о большем.

79

Не зная, чего ожидать от мужа по возвращении из больницы, Джин решила пока не ходить на работу. Джордж вел себя на удивление нормально. Извинился, что стал причиной переполоха, сказал, что чувствует себя гораздо лучше. Джин спросила, не хочет ли он поговорить о том, что произошло. Джордж сказал, чтобы она не волновалась. Она попросила сообщить, если у него снова появятся подобные мысли, и он уверил, что не появятся. Вскоре стало ясно, что доктор Пэррис сделал из мухи слона и что параноидальные страхи Джин беспочвенны.

Джорджа все еще мучила боль, но он старался не пользоваться креслом-каталкой. Всю неделю Джин занималась в основном тем, что помогала ему вставать и ложиться в постель или залезать в ванну, держала за руку, когда он спускался по лестнице, и возила на перевязки.

Через три-четыре дня муж начал сам передвигаться по дому, а на следующей неделе уже водил машину. Джин вернулась на работу, заручившись обещанием звонить, если потребуется помощь. Она отменила цветы, еду и транспорт. Флористы ей нахамили, а потому остальным она соврала, что дочь серьезно заболела, и они так сочувствовали, что лучше бы закатили скандал. Джин никак не могла заставить себя позвонить гостям и решила повременить.

Впрочем, дела налаживались. Несколько дней назад их жизнь разваливалась на кусочки, а теперь все возвращалось на круги своя. О большем Джин и мечтать не могла.

Однако по вечерам, когда она сидела за кухонным столом, думая о стирке, готовке и уборке, на нее наваливалась тяжесть. Джин было плохо. Она беспокоилась. Терпела. Злилась. Старалась преодолеть депрессию. Она упрекала себя в жестокости, желая при этом, чтобы Джорджу стало хуже. Чтобы он в ней нуждался. А он всего через пару дней возобновил работу в студии: поднимал стены, клал кирпичи, что-то пилил. Джин как будто потерялась в море. Джордж на одном острове. Дэвид на другом. И Кэти. И Джейми. У всех под ногами – твердая земля. А она плавает между островами, и течение уносит ее все дальше.

Как-то Джин подъехала к дому Дэвида и остановилась за углом, не смогла выйти из машины. В начале их романа ей казалось, что впереди – новая жизнь, особенная и прекрасная. А теперь ей стало ясно: это обычная измена, дешевая и гадкая, эгоистичное бегство от реальности. Джин так и видела, как сидит в учительской и пьет чай с печеньем в компании Салли, Би и миссис Коттингем, и они прекрасно знают, какая она порочная, будто на ней – несмываемое пятно. Джин понимала – это глупо. Они ведь тоже не святые. У сына Би, например, проблемы с наркотиками. Но все равно, нельзя заниматься любовью с Дэвидом, а на следующий день учить детей читать. И все же, если бы ее заставили сделать выбор, она отказалась бы от школы ради Дэвида, и от этого ей было еще хуже.

Джин уехала, а вечером позвонила Дэвиду и извинилась. Он убеждал ее, что все понимает, но она слышала по голосу, что это не так.

80