Повод для паники

– Если не возражаете, я хотел бы начать издалека, – приступил к делу Кауфман, пригубив немного вина. Дядю Наума просто распирало от желания выговориться – это было заметно по его возбужденному состоянию. – Так вы поймете меня гораздо лучше… Не секрет, что с некоторых пор наша жизнь протекает как бы в двух параллельных измерениях. В двух мирах – реальном и виртуальном, более известном как виртомир. Статус последнего весьма условен: мир, где можно присутствовать сознанием, но не телом, сегодня столь же реален, как и первый. Судите сами: современный человек проводит в нем больше половины собственной жизни. Больше, чем даже во сне! А некоторые пользователи «Серебряных Врат» и вовсе возвращаются в действительность лишь для того, чтобы их бренное тело не умерло от голода… Хорошо ли это для человека, естественно ли? К чему мы стремимся? Пусть прозвучит банально, но сегодня мы живем для того, чтобы есть, и едим для того, чтобы жить. Что грандиозного произошло в жизни человечества за прошедшие пару веков? Да, наши беспилотные разведчики таки добрались до Плутона и Харона и теперь производят разведку их недр. Лет через двадцать у нас появится еще один сырьевой придаток, тридцатый или тридцать первый – не помню, давно сбился со счета. Замечательно, конечно, но чем мы похвалимся еще?..

Наум Исаакович обвел вопросительным взглядом внимающую ему аудиторию и остановил глаза на бутылке вина, после чего сам себе ответил:

– Разве только тем, что наши машины до сих пор не разучились делать божественные напитки… М-да… Мы с вами живем в счастливейшее время за всю историю планеты, – продолжил он. – Мы решили почти все неразрешимые проблемы эры Сепаратизма. Мы превратили в сырьевые источники все пригодные для освоения планеты и спутники в Солнечной системе, наловчились даже из пояса астероидов извлекать наиболее богатые рудой образчики и «потрошить» их прямо на месте! Это позволило нам оставить в покое практически истощенные недра матушки-Земли. Мы устранили экологические проблемы – атмосфера в центре наших гигаполисов сравнима по чистоте с воздухом альпийских заповедников. Мы обладаем источниками дешевой неиссякаемой энергии и автоматизировали производство и быт везде, где только возможно. А связь? Когда-то я мог при желании полностью контролировать технологический процесс на птицеферме в Дели, сидя у себя дома в Западной Сибири. Сказка, да и только! Люди эры Сепаратизма мечтали о таком лишь в самых смелых мечтах… Естественно, за жизнь в раю приходится кое-чем расплачиваться. Без этого нельзя. Нам приходится жестко контролировать рождаемость, но плата эта чисто символическая, поверьте мне.

– Однако так ли уж она необходима? – заметил я, поскольку подобная тема всегда задевала незаконнорожденного Гроулера за живое. – Люди дикой эры Сепаратизма обходились и без столь радикальных мер.

– Ошибочно считать, что в эру Сепаратизма не было контроля над рождаемостью, – ответил Кауфман. – Действительно, в те годы подобная мера являлась непопулярной, однако ее с лихвой компенсировали многочисленные войны. В нашем цивилизованном мире с извечной проблемой перенаселения справляются обычные законы… На эту тему можно спорить долго, однако не будем отвлекаться от основной. Благодаря массовому повышению уровня жизни неизбежно произошло следующее: со временем научно-технический прогресс прекратил карабкаться в гору и как бы вышел на ровное плато, где и топчется по сей день. И правильно, зачем человечеству штурмовать новые высоты эволюции? Оно достигло всего, к чему стремилось тысячелетиями. О чем еще нам можно мечтать? О покорении звезд? Мечта хорошая, но нынче она непопулярна. Кому охота вкладывать капитал в призрачные мечты, когда освоение ближнего космоса окупает вложения стабильнее и быстрее? Даже без финансирования разработок нового оборудования – у имеющейся техники сроки службы исчисляются столетиями. Технический прогресс плавно перешел в застой. Прискорбно, но это уже давно свершившийся факт…

Наум Исаакович печально вздохнул и выпил еще вина; прежде чем проглотить, с видом ценителя благородных напитков долго перекатывал его во рту, рассмотрел на свет вино в бокале, затем удовлетворенно кивнул и продолжил: