Поводырь

— Альгис — после секундной запинки ответил я — Зови меня Альгисом. Я попробую освободить твоих собратьев, но…может, ты подскажешь, как это сделать?

— Подскажешь? — дракон явственно смеется — Просто пожелай их освободить, да и все тут! Подожди, сейчас я попробую кое-что сделать…

Дракон смотрит мне в лицо своими огромными оранжевыми «фонарями», я чувствую какое-то давление, будто кто-то огромной рукой забирается мне под череп, а потом…потом я утопаю в этих глазах, проваливаюсь в них…

* * *

Я родился в одном из этих гнезд, мою мать звали Генза. Я помню, как она вылизала меня раздвоенным горячим языком. Помню ее горячее дыхание и ласковое поглаживание родной лапы.

Помню своего первого Поводыря — он вырос на моих глазах, из мальчика превратившись в мужчину, а потом…в дряхлого старика. Новый поводырь всегда пускал его ко мне, и мы лежали вместе — он на моей спине, я на полу. А потом он умер. Умер и второй поводырь, и третий…люди так мало живут! Мы, драконы, по сравнению с людьми — вечны. Тысячи и тысячи лет, десятки и сотни Поводырей… Но я помню каждого, и каждого люблю. Когда я уйду к звездам, надеюсь, что там меня встретят все мои Поводыри — молодые, здоровые, веселые. И мы будем летать меж звезд, купаться в солнечных лучах и нырять в океан тумана!

А потом была война. И драконы убивали драконов, убивали поводырей. И последний оставшийся Поводырь, старший из них, и самый старый — заключил нас в кокон, где мы могли бы лежать вечно, до скончания веков. Или до тех пор, пока нас не освободит Поводырь. Новый поводырь — молодой, здоровый, сильный! И мы будем служить, потому что вся цель нашей жизни — служить поводырю! Мы созданы богами, чтобы служить поводырю. Людям. И только так…

* * *

Голова страшно болела. Тошнило. Я открыл глаза, и первое, что увидел — темную голову со мерцающими глазами. И над ней — силуэт чего-то огромного, и…живого. Уго и дракон.

— Прости, Поводырь! — мыслеголос отдавал вкусом вины, раскаяния, печали — Я не хотел причинить тебе боль! Сейчас я заберу ее у тебя…

Оп! В голове стало ясно и звонко, как на лугу ранним июньским утром. Охх…хорошо!

И я все вспомнил Все жизнь этого дракона. Всю его длинную-предлинную жизнь…и мне опять подурнело.

Оклемался я минут через тридцать — ноги дрожали, руки дрожали, но я уже был в силах не только ходить, но и мыслить как следует. И первой мыслью было…

— Дагон, ты сыт?

— Сыт — громыхнул дракон, и в голове у меня явственно послышался его смех, как раскат грома — Мы легли в кокон сытыми.

— Тогда…тогда попробуем заняться твоими соплеменниками. Агни, Зиргой, Аматой, Станом и Керком.

— Займись, пожалуйста! — громыхнул дракон, и в его словах было столько надежды, столько отчаянной радости, что я не выдержал — захохотал, чувствуя, как отступает ощущение безнадеги. Все же впереди! Поживем еще, братцы!

* * *

— Плохо дело! — тяжело сказал Кендал, как только увидел меня — смотри, ворота уже красные, чуть не добела! Скоро потекут! А если они еще догадаются их заморозить, а потом ударят камнем…

Пшшш!

Гигантское облако пара поднялось, когда пущенная с той стороны ледяная глыба ударила прямо в центр, между стальных створок. Облако пара было таким большим, что казалось — на замок опустилось огромное, пушистое облако. Запахло так, как если бы кто-то пролил на плиту кружку воды.

— Найдите белую простыню! — скомандовал я сквозь зубы и глядя на ошалевшего отца, усмехнулся — Нет, не сдаваться. На переговоры пойду.

— Ты с ума сошел! — выдохнул отец — да с тобой и говорить не будут! Тут же скуют и в яму! Ты же беглый преступник, чернокнижник! Даже и не думай! Лучше погибнуть в бою, чем вот так, бесславно!

— Я сказал — найдите мне белую простыню! — повторил я жестко, и глаза Кендала чуть прищурились. Он что-то понял. Понял и отец — он замолчал и поджал губы как делал всегда, когда ему не нравилось решение, но его приходилось применять.

Мы поднялись на стену, и Кендал стал размахивать привязанным к копью флагом. Минут двадцать ничего не происходило, но обстрел ворот прекратился. В принципе — имперцы уже сделали, что хотели — осталось только ударить тараном или тяжелой глыбой (что скорее) и перекаленная сталь расколется, как стеклянная. Она потеряла пластичность, как и любое железо, закаленное в ледяной воде. Имперские маги настоящие мастера, в этом спора нет.

Наконец, к стенам замка подъехала делегация из троих имперцев, одетых в армейские мундиры, с нашивками, соответствующими званию полковников и майоров. Видимо заместители командующего. Младший по званию, который тоже держал белый флаг на копье, зычно крикнул:

— Кто будет говорить?

— Я, Глава Клана Конто! — ответил, усиливая голос магией — Хочу встретиться с генералом Сехном! Хочу избежать бессмысленного кровопролития! Я спущусь со стен и пойду в ваш лагерь на переговоры! Если вы гарантируете безопасность!