Поводыри богов (сборник)

Свирепствовал славянский бог, перед тем как схорониться на год, бушевал. Вот и лежат воины на земле, даже седло под голову не положили, кто на собственном кулаке спит, кто на локте. Рты открыты, по лицам и бородам мухи ползают, разбудить не могут.

Ольга приказала послать девушку за Либушей, после позвала ключницу, спросила, что князь Игорь, как почивает после праздника.

– Нет, матушка княгиня, – отвечала ключница, тоже бледная после праздника и причесанная кой-как, – какое там почивает! Рано встал, холодного квасу выпил и уж отряд со Свенельдом снарядил в Плесков. Твоих-то дружинников почти никого и не отправил, заботится, думает, может, они здесь тебе пригодятся. Своих послал.

Ольга испугалась. Значит, действительно, не охрану послал муж, а конвой – за воеводой присмотреть. Подозревает князь измену, почувствовал опасность, удалил Свенельда, теперь запрет его в Плескове, а может, приказал уж зарезать по дороге… Леса по пути густые, темные – молчаливые. Но всех-то гонцов Ольгиных не уследит. Или уследит? Если дороги перекрыты, можно и тропинку сыскать. Как ей нужна сейчас Либуша – не гадать, просто поговорить. Ворожея хитра, лишнего не скажет, знает много, все замечает, если что и посоветует, то непрямо, деликатно.

Сильное беспокойство, охватившее княгиню, – плохой советчик, Ольге плохо удавалось сидеть и ждать, как прилично жене, она предпочитала действовать.

– Поди, Ярка, к князю, спроси, жена просит побеседовать, – приказала няньке, а сама не знала, о чем собирается говорить с мужем.

Нянька воротилась скоро. Князь Игорь не велел жене беспокоиться, велел отдыхать. После побеседуют. Сам же уединился с кобником, наказал никому не входить, не мешать.

Из всех волхвов Ольга больше всего не любила именно кобников. Они гадали и предсказывали по внутренностям птиц: петухов или коршунов, встреча с таким волхвом на дороге или в лесу грозила неприятностями, и держались кобники обособленно от прочих. Святилища у них не было, не было своего покровителя, хоть и гадали кобники на судьбу, но Мокоши-Судьбе не служили. Муж тоже кобников опасался, но в самых важных случаях посылал за ними. Девки же и младшие дружинники, сталкиваясь с этими волхвами на дворе, застывали столбом, а когда кобник проходил и ясно было, что не оглянется, плевали вслед и очуривались.

– Вот что, – сказала княгиня няньке, – позови мне кого-нибудь из моей стражи. А лучше – двоих, – пока еще девка добежит до Варяжской улицы. – Пусть эти двое верхами прочешут весь посад и привезут мне Либушу поскорее. Да накажи, чтобы она не наряжалась особо, сразу чтобы ехала, как есть. Небось, спит как убитая после праздника и до ночи проспит, если не разбудишь, – и повернулась опять к оконцу, но не глядела во двор, а только на свои отекшие пальцы, все снимала и опять надевала тяжелые кольца, за эту привычку нянька журила ее еще в детстве. Кольцо с веселым камнем сердоликом упало, покатилось по полу, Ольга быстро зашептала: «Колечко, колечко, выйди на крылечко, приведи мне Либушу в терем», кольцо, услышав, остановилось, покачалось на ободе и упало камнем к двери. Девушка кинулась было поднять, «Не трожь!» – сказала Ольга, и знала, что не поможет, не приведет кольцо ворожею.

Однако довольно скоро по камням и плашкам двора застучали копыта, княгиня заторопилась в сени, увидела, как въезжает ее старший дружинник Рюар, а перед ним на широкой спине гнедой кобылы, как на лавке, сидит чужая женщина, совсем не похожая на Либушу. Гнев ударил в лицо, ярко окрасил лоб и щеки, но Ольга сдержалась, прошла из сеней в свою малую светлицу для приемов, села на неудобное кресло спиной к окнам, будто посла встречала.

– Я привез тебе ворожею, княгиня, – доложил Рюар, почтительно приглушая голос в гулких покоях.

Ольга ошпарила его взглядом, что сыромятной плеткой, но Рюар смотрел спокойно, его темные, странные для урманина глаза не бегали, не прятались.

– Так, – согласилась Ольга. – Что за ворожейку ты привез? Я не знаю ее.

Внезапная догадка поразила княгиню и, внимательно следя за неторопливым стражником, который слыл у дружинников тугодумом, перебила сама себя.

– Или ее прислал для меня муж?

Рюар помолчал, собираясь с мыслями, подергал серьгу в ухе, сообразил что-то и отвечал:

– Нет! Не присылал. Но ты не волнуйся, князь Игорь о тебе думает. Он даже справился, куда ты отправляешь меня, не нужно ли чем пособить, – и замолчал надолго.

Рюар не мастер болтать, был бы на его месте кривич Глинка, тот бы вывернулся, сумел, не говоря открыто, пояснить княгине, что Игорь с недавних пор доглядывает за ее дружинниками, вызнает, куда едут, с каким поручением. А это нехорошо, это явное недоверие. Но на то они и Ольгины воины, чтоб интерес хозяйки соблюсти, даже князю, ее мужу, не выдать лишнего. Вот, кстати, потому Глинке и не поручили ехать в город – разговорчив слишком, во все стороны. А прямо говорить о том странном недоверии князь-Игоря ни к чему, обидеть можно княгиню ненароком.