Поворот

Его дразнящая улыбка исчезает, и он приподнимает мои бедра над кроватью. Его член трется об меня. А потом Джей направляет его внутрь, и я, глубоко вздохнув, удерживаю его. Он дает мне время привыкнуть, пока он, растягивая, входит глубже. Так глубоко, как только может, полностью заполняя меня. Единственные звуки в комнате — это наше прерывистое дыхание. Наши тела еще влажные, полотенце лежит под моей спиной, а Джей начинает двигаться внутри меня.

Больше всего на свете, я хочу прикоснуться к нему. Чем я и занимаюсь, двигая руками вниз по его спине. Я хватаю его за задницу и чувствую, как его мышцы напрягаются с каждым толчком. Я притягиваю его ближе, пока, между нами, не остается ни миллиметра. Он входит в меня, и я приподнимаю свои бедра, ловя его ритм, встречая его.

Я еще не пришла в себя от первого оргазма и осознания того, что это Джей.

Это Джей внутри меня.

Джей трахает меня.

Это кажется таким приятным.

— Черт, — он стонет. — Миа...

Я тяну его голову вниз и поворачиваю ее так, чтобы его рот встретился с моим. На этот раз я изучаю его языком, кусаю губы, пока он трахает меня.

И тогда я снова кончаю, волны блаженства разливаются по всему телу. Джей стонет мне в ухо. Он тоже кончает, изливаясь в меня, его жидкость расплывается теплом внутри.

Я не отпускаю его, но он и не пытается уйти. Наши грудные клетки поднимаются и опускаются в унисон. Я пахну потом и сексом, а также кондиционером для постельного белья. Джей по-прежнему у меня между ног, и все должно быть хорошо, но почему-то это не так.

Потому что это слишком хорошо. Слишком правильно. И после оргазма меня не должно заботить, что Джей скоро вернется к жизни без меня.

Но меня это заботит.

Глава 9

Джей

Это все-таки случилось.

Я лежу измотанный и удовлетворенный на кровати Миа. Потолочный вентилятор остужает мое потное, разгоряченное тело, и яркий свет лампы приглушает лучи солнца, проскальзывающие сквозь прикрытые жалюзи. И это только усиливает ощущение нереальности происходящего. У меня смутное представление о том, какой сегодня день или который час, где я и почему.

Я бросаю взгляд на Миа, которая совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Она лежит на животе, подложив под голову здоровую руку, больная рука пристроена на подушке. Миа смотрит на меня, не мигая. Ее влажные волосы спутаны, щеки покраснели.

Голая и неприкрытая, она кажется абсолютно раскованной. И она совершенна; ее круглая попка и длинные, стройные ноги являются самой привлекательной частью ее тела. Она не стесняется, и ее мало заботит, что кто-то может оценивающе разглядывать ее.

Вот насколько она красива. Она идеальна, как одна из тех кукол, которую ставят на верхнюю полку и которой нужно восхищаться, но нельзя трогать, а, тем более, нельзя с ней играть.

Может быть, поэтому с ней так хорошо играть.

Теперь я определенно жалею о случившемся. Сожаление, вперемешку с отчаянием, потому что я знаю, что ничего не стал бы менять. Это ощущение похоже на зависимость: к еде, алкоголю или еще чему-нибудь, и бессмысленно говорить, что такого больше не повторится. Потому что это было чертовски хорошо. И это стоит того.

Я даже не сержусь на нее. Да, она все начала. Она подталкивала меня, дразнила, не обращая внимания на мои протесты. Но я взрослый человек, отдающий отчет своим поступкам. Был момент, когда я мог бы заставить себя уйти. Не уверен, когда именно, но я определенно пытался... и мне почти удалось.

Черт!

Снова взглянув на нее, я ловлю себя на мысли, что хочу протянуть руку и прикоснуться к ней, провести пальцами по ее щеке, запустить пальцы в ее волосы. Однако, меня что-то сдерживает. Существует какой-то барьер, который останавливает меня, и я даже не хочу знать, что это такое. На самом деле, сейчас это не имеет никакого смысла.

Так что вместо этого, я спрашиваю:

— Как твоя рука?

Она морщит лоб и искоса смотрит на меня. — Побаливает.

— Лучше или хуже, чем раньше?

— Немного хуже, мне кажется, — немного колеблясь, отвечает она. — Но я больше не хочу принимать гидрокодон.

Разумный выбор, но мне не нравится, что она испытывает боль. — У тебя есть бинт?

— В аптечке.

Я спрыгиваю с кровати и иду в ванную комнату. Первое, что я делаю, это поднимаю боксеры с пола и натягиваю их, затем смотрю в шкаф с зеркалом. В нем достаточно много лекарств для разных незначительных недугов, что не удивительно. Миа привыкла справляться с ними сама.

Схватив ибупрофен и небольшой тюбик мази с антибиотиком, я ставлю их на раковину и тщательно мою руки под краном. Когда возвращаюсь в спальню, замечаю, что она вообще не двигалась. Молча сажусь на край кровати, беру блистер и выдавливаю пару таблеток в ладонь.

Пока открываю бутылку воды, стоящую на тумбочке, она переворачивается и натягивает на себя простыню и приподнимается на локтях, что очень даже неплохо. Вид обнаженной Миа определенно ставит под угрозу мое здравомыслие, и мне трудно сосредоточиться на чем-то другом.

Она благодарит меня и принимает таблетки. Когда я беру тюбик с мазью, она кладет подушку в изголовье и садится, облокотившись на нее.