Поворот калейдоскопа

— Вот, было несколько часов, чтобы поменять камеру, чуть не попалась с кодом, успела за час до приезда Хера. Всё, теперь со звуком… Фил, для тебя это может быть важно, посмотри. Но у нас ничего не вышло, да?

— Кать, ты же знаешь, что в любом случае эти видеоматериалы были бы получены незаконным путем и как доказательство…

— Я знаю, — Соколова хищно улыбнулась, — мне бы хватило. И отцу. Но как теперь нам его спровоцировать? Он в мою сторону даже не смотрит, шипит только. Мне кажется, он не верит. Подозревает, что я не просто так у него появилась.

— Катя, — помолчав, сказал Фил, — может, не сто́ит? Я тебя впутал, не хочу, чтобы ты пострадала.

— Нет. Фил, сто́ит. Ты же помнишь, то я впуталась в это сама. Хочу тебе помочь. Но я вообще-то сама себе помогаю, это мой крестовый поход против зла.

— Спасибо, — выдохнул Фил.

— Я посмотрела, если что. Мне кажется, у тебя еще есть шанс.

— Там…?

— Ничего такого, что может тебя смутить… но очередной прорыв в осаде, так что ты не переживай уж сильно.

Дома Фил просмотрел запись.

Аня вошла в кабинет, Каде поднялся навстречу.

— Сидите, Герман, — сказала Аня смущенно, — не нужно вставать.

— Анна, — Каде шагнул к ней навстречу, прижался губами к руке. — Я же просил, на «ты». Я так соскучился. Часы считал до отъезда.

— Да, ты уж считал, — прошипел Фил, останавливая запись. — В чужой, теплой постели, где тебя до сих пор ждут…

Он прошелся по комнате, немного успокоился, сел за монитор.

— У меня для тебя подарок, — продолжил завлаб.

Каде раскрыл дверцу шкафа с зеркалом, подвел к ней удивленную Аню, похромал к дивану, достал плоскую коробку из большого пакета. Вынул, встряхнул мех, накинул Ане на плечи. Она ахнула. Шуба легла ей на плечи широким воротником-капюшоном, укутала бедра и ноги до щиколоток. Каде обнял ее сзади, зарываясь лицом в волосы. Аня наклонила голову, густые русые пряди упали на лицо, Филипп не мог разглядеть его выражение. Фил заскрипел зубами. На записи было хорошо видно, что Герр Хер еле сдерживается, чтобы не стиснуть сильнее крепкие ручищи.

— То, что нужно в нашем климате. Больше не будешь мерзнуть.

— Герман, это же очень дорого. Я не могу принять. Сначала кольцо, потом…

— Я же говорил, что буду заботиться… Аня, когда? Сколько мне еще терпеть?

— Прошло только…

— Это целая вечность, когда так сильно любишь. Мы же взрослые люди с тобой. Я каждую ночь лежу и мечтаю о том миге, когда смогу обнять тебя по-настоящему. Если бы не знал, какая ты, подумал бы, что это некая хитрость, — тон Каде звучал сердито-шутливо, — измучить меня ожиданием, чтобы довести до загса. Но я ведь и так предложил руку и сердце. Почему ты колеблешься? У тебя ведь все кончено с твоим бывшим?

— Абсолютно, — Аня тряхнула волосами, деликатно выбираясь из крепких объятий, Герр Хер неохотно разомкнул руки. — Нас больше ничего не связывает. И я почти готова ответить… дай мне еще пару недель. После конференции, хорошо? Я очень устаю с этой подготовкой, голова не на месте…

Она сняла шубу, замерла, явно не зная, куда деть дорогой подарок, наконец, положила рядом с коробкой на диван. Каде отступил назад, присел на стол, глядя на нее из под тяжелых век:

— Надень ее в ресторан завтра… всего пара часов рядом с тобой, мне мало. Знаешь, я иногда мечтаю оказаться на месте кого-нибудь из твоих студентов, сдавать тебе зачет, смотреть на тебя, ловя каждое слово.

— Ага, мечтай дальше, — злобно сказал Фил.

Аня

— Что-то не тянет меня тебя поздравлять, — с подозрением сказала Ника, вглядываясь в экран, — и как-то ты это все… быстро.

— Сама же уговаривала, — сказала Аня.

— Всегда так фильтруешь мои уговоры, а сейчас прям раз — и все? Я поэтому и гружу тебя всем подряд, потому что знаю: ты сделаешь так, как надо тебе. Ты уверена, что тебе это надо?

— А у меня есть выбор? Мне весной тридцать. Такого предложения у меня все равно больше не будет. Максимум, на что я могу рассчитывать, это какое-нибудь интернет знакомство.

— И это говорит самая симпатичная и умная из моих подруг? Что же тогда делать мне?

— Ника, ты же знаешь, у тебя все… по-другому.

— Хм, — Вероника побарабанила пальцами по столу. — С отцом говорила?

— Нет, — Аня вымучила бодрую улыбку. — На днях.

… Фил пришел на зачет с Режинцевой. Елена Александровна завела его в аудиторию, мельком глянула на Аню. Покачала головой, но ничего не сказала. Аня несколько раз предлагала Громову начать отвечать, но он отказывался, бубнил с места, что еще не готов, пропускал вперед других пересдающих. Он заметно нервничал, ронял листы и ручку, ерошил волосы, нетерпеливо поглядывая на отвечающих. Когда они остались в аудитории один на один, сел за стол напротив нее и твердо сказал:

— Не было ничего. Я все вспомнил.